ДОРМ
(Dhorme) Эдуард Поль (1881–1966), франц. католич. библеист, филолог, востоковед. Род. в Па–де–Кале. Восемнадцати лет прибыл в Иерусалимскую библ. школу, вступил в Орден доминиканцев и был рукоположен (1900). С 1904 Д. стал проф. Иерусалимской библ. школы, а в 1923–31 состоял ее директором, преемником Лагранжа. В 1931 Д. решил вступить в брак, в связи с этим вышел из Ордена и перешел на светскую работу: преподавал вост. языки в Сорбонне (1933–51) и Коллеж де Франс (1945–51). С 1948 член франц. Академии надписей. Д. никогда полностью не порывал своих церк. связей и умер, приняв Св. Тайны и примирившись с Церковью.
Д. принадлежит перевод ВЗ на франц. яз. (1956–59), но главной его заслугой как ученого является дешифровка ханаано–финикийских надписей, найденных весной 1929 при раскопках древнего *Угарита. Ключ к этой письменности Д. нашел независимо от нем. ученого Г. Бауэра и француза Ш. Виролло, работавших в том же направлении. Было
установлено, что угаритская письменность (14–13 вв. до н.э.) относится к сев–зап. группе семитских языков и наиболее близка к языкам Ханаана — финикийскому и *древнееврейскому. Это открытие свидетельствует о той большой роли, к–рую играла ханаано–финикийская культура в ранней ветхозав. истории (см. ст. Сравнительно–религиозное изучение Библии). Менее удачной была попытка Д., предпринятая им в 1946, по расшифровке древнего письма финикийского г. Библа.
? Les pays bibliques et l’Assyrie, P., 1911; Le livre de Job, P., 1926; Langues et №critures s№mitiques, P., 1930; Recueil Edouard Dhorme, P., 1951 (с библиогр.).
? Г е л ь б И.Е., Опыт изучения письма, пер. с англ., М., 1982; Д о й е л ь Л., Завещанное временем, пер. с англ., М., 1980; СИЭ, т.5; Ф р и д р и х И., История письма, пер. с нем., М., 1979.
ДОСИНОПТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ
условное обозначение тех письменных евангельских *источников и преданий, к–рые хронологически предшествовали *синоптикам. Эту Д. т. имеет в виду ап. Павел, когда приводит краткое сказание о воскресшем Господе (1 Кор 15:3–7). Ев. Лука говорит о «многих», к–рые «начали составлять повествования» о жизни и учении Христа в соответствии с преданием «очевидцев и служителей Слова» (Лк 1:1–2). Сама логика вещей наводит на мысль о существовании Д. т. Господь Иисус проповедовал устно, как затем и Его первые апостолы. Записывать речи учителя в иудейской среде того времени было не принято, их заучивали наизусть. Только отд. афоризмы сохранялись в письменной форме. Так, напр., возникла книга «Пирке–Авот» («Изречения отцов»). Нечто подобное должно было произойти и в период апостольской проповеди. Первыми записями, скорее всего, были *логии Христа Спасителя. Согласно *Папию, их составил ап. Матфей на евр. (или арам.) языке. Это подтверждается семитической основой изречений Христа в Евангелиях. Речитативный характер мн. частей Евангелия связан, видимо, с тем, что устойчивая форма Д. т. закреплялась и оттачивалась во время богослужебных собраний. «Основное в речитативе,
— писал архим. *Лев (Жилле), — являлось неизменным ядром, обеспеченным от уклонения рамками ритма. Возможно, следовательно, что евангельские тексты воспроизводят во всей подлинной чистоте предание первой общины». За 30 с небольшим лет, к–рые протекли от Пятидесятницы до появления первого синоптич. Евангелия, Д. т. успела сформироваться как стройное целое, хотя и составленное из отд. речений и рассказов. Т. о., три фазы передачи благовестия (проповедь Христа, проповедь первых апостолов и канонич. Евангелия) составляют единый поток апостольского *Предания. «Многие исследователи, — отмечает нем. католич. богослов *Адам, — идут еще дальше и полагают, что «Источник речей», т. е. по–арамейски написанный основной текст Матфея, был составлен еще при жизни Иисуса, так как в нем, по–видимому, еще не упоминалась история страданий Господа и все говорит за то, что уже Павел знал и использовал этот источник. С того времени, как *Литтманн Э. установил, что арамейский первоначальный текст молитвы «Отче наш» построен четырехстопными стихами с рифмами на конце, представляется весьма вероятным, что эта ритмическая форма была выработана Самим Иисусом».
*«Истории форм» школа ставила своей задачей обнаружить в Евангелиях следы Д. т., однако наиболее спорным в трудах представителей этой школы является попытка связать Д. т. не с проповедью Христа и первых апостолов, а с обстоятельствами жизни Общины второго поколения.
? Иером.*Л е в (Жилле), В поисках первоначал. евангел. предания, «Путь», 1932, № 36; *C a r m i g n a c J., La naissance des Еvangiles synoptiques, P., 1984; см. также ст.: Бультманн; Евангелия; «Истории форм» школа; Передача Слова Божьего; Предание.
ДОСТОЕВСКИЙ
Федор Михайлович (1821–81), рус. писатель. Творчество Д. было посвящено глубочайшим религ. — нравств. проблемам. Непосредственно на библ. сюжеты Д. не писал, но тема Свящ. Писания присутствует во мн. его произведениях. Уже в первом крупном романе Д.
«Преступление и наказание» евангельский рассказ о четверодневном Лазаре соединяет «разбойника и блудницу», как бы символизируя одну из гл. мыслей автора: воскресение души, погибающей после сознательного попрания библейской заповеди «Не убий». Это возрождение — медленный и трудный процесс. В эпилоге романа Раскольников все еще стоит на распутье, но уже предчувствуется его «постепенный переход из одного мира в другой, знакомство с новою, доселе совершенно неведомою действительностью». Залог перехода — Евангелие. Хотя, находясь в ссылке, Раскольников его еще не раскрывал, оно лежит у него под подушкой как напоминание и обетование.
Д. безгранично любил Христа и в молодые годы говорил, что, если истина могла бы быть против Христа, он остался бы с Ним, а не с истиной. Писателю всю жизнь хотелось начертать в своих книгах образ Христа, но художественное чутье, вероятно, подсказывало, что для лит–ры это непосильная задача. Сила образа Христа в «Легенде о великом инквизиторе» («Братья Карамазовы») именно в том, что Он не произносит ни слова, и поэтому в образе нет ничего чуждого, привнесенного. Черновые записи романа «Идиот» говорят о том, что гл. его герой — отображение Христа в лице идеального христианина, каким его понимал Д. Христос и христианство без Пасхи, без Воскресения были для Д. равнозначны атеизму. Потому–то его так ужасала картина *Гольбейна «Мертвый Христос», в к–рой нет никакого предчувствия Воскресения и где смерть побеждает. Говоря об этой картине в романе «Идиот», Д. дает ответ тем критикам Евангелия, к–рые хотели бы изгнать из него чудо. Слово евангелистов звучит как весть надежды в конце романа «Бесы», где Степан Верховенский, знавший о Христе только из сочинения *Ренана, вновь обретает Его перед смертью. В опущенной главе «Бесов» еп. Тихон читает Ставрогину грозные слова Апокалипсиса, изобличающие пустоту его души. В романе же «Братья Карамазовы» торжество веры передано через светлый образ Каны Галилейской, радостного пира Христова. Свящ. Писанию посвящена спец. глава этого романа «О Священном Писании в жизни отца Зосимы», в к–рой много
сказано о духовном величии и худож. красоте Библии. «Что за книга это Священное Писание, — говорит старец Зосима, — какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков. И сколько тайн разрешенных и откровенных…». Д. с восторгом пишет о волнующей истории Иосифа, о терпении Иова. Остается, правда, загадкой, почему писатель не коснулся главного содержания книги (тяжбы и примирения Иова с Богом).
Д. настаивал на том, что Библия может быть подлинной духовной пищей для народа и устами своего героя призывал пастырей читать и толковать народу Библию. Сам писатель никогда не расставался со Словом Божьим и на смертном одре просил жену прочесть ему строки из Евангелия.
? ПСС, т.1–30, Л., 1972–90.
? Архиеп. *А н т о н и й (Храповицкий), Пастырское изучение людей и жизни по соч. Ф.М.Д., в его кн.:
