С течением времени происходит перестройка и закрепление жизни вокруг нового центра. Трепет Пробуждения, которое вначале так сильно влияет на личное сознание, постепенно становится тонким равновесием на уровне глубочайшей уверенности.
Не могу сказать, что я испытываю сожаление о прежней жизни. Как будто ничто не удерживает меня от погружения в любую фазу прежнего опыта, если бы я пожелал это сделать или нашел нужным, но я не чувствую никакого особого стремления к внешней деятельности или каким-то творческим свершениям. Не то чтобы я больше не испытываю радости от общения с природой, просто польза такого общения кажется мне уже не столь важной. И все же я охотно приемлю ласку диких мест, когда предоставляется случай. Итак, внешние интересы в целом утихомирились в присутствии нового и всеобъемлющего интереса.
Никогда я не ставил себе никаких искусственных запретов, но большинство обычных занятий, в которых люди вообще находят удовольствие, либо никогда не привлекали меня, либо давно перестали привлекать.
Может быть, даже целесообразным было бы придумать какое-нибудь развлечение, в котором могла бы участвовать физическая личность, но она вроде бы на этом и не настаивает. Дело в том, что личность разделяет Высшее Сознание, а не является какой-то жертвой.
Смысл жертвы относится только к предшествующим этапам; потом есть лишь Радость, в которой принимает участие вся наша природа. Конечно, и тут более значительной цели должно отдаваться предпочтение перед меньшими интересами, но внутренняя гармония столь велика, что в таком выборе нет никакого конфликта.
Помимо общения с близкими мне людьми у меня как всегда богатое общение с Теми, кто воплотил себя в книгах, только со временем я все острее чувствую Их живое Присутствие. Более того, имеется осязаемое внутреннее Общение, и это нечто очень ценное. Если в настоящее время я и разделяю некую объективную ответственность, то выбираю ее свободно и, следовательно, поступаю именно так, как хочу. Наконец, я знаю, что если даже в течение какого-то времени и вращаюсь в ограниченной сфере внешнего мира, то все же Высокая Беспристрастность недалеко. Фактически, Она присутствует всюду и во всякое время.
Всегда есть определенный интригующий момент нового открытия, которое, быть может, ожидает меня прямо за углом. Даже То, что я уже Знаю в смысле Глубокой Абстракции, вновь со временем приходит ко мне в виде конкретного открытия, иногда облекаясь в форму непосредственно во время письма. Я узнаю Его также в словах людей, достигших Познания, которые открывают мне еще и новые грани Меня, несвойственные моему личному сознанию. Эта жизнь приносит огромное удовлетворение, братья мои, и оно бесконечно больше всего, что только может предложить жизнь, ограниченная 'скорлупой'. Если внешняя форма жизни, которую выбрал я, и не свойственна Вам, читатель, то воздержитесь от мысли, что Вам следует переменить свою жизнь на мой лад. Вспомните, что Уолт Уитмен жил совсем иначе, чем Джон Джипе, но оба они были Людьми Высокого Познания, и оба испытывали глубокое счастье. Жизнь совершенно свободна в глубинах своих, и Свобода эта в удивительной степени отражается во внешней жизни.
72. ПРОБЛЕМА ПРАВЛЕНИЯ
18 сентября
В наши дни, когда столь распространена 'ликвидация' старых форм правления и замена их новыми - крайней нетерпимости и жестокости, тот, кто интересуется человеческим благополучием, едва ли может быть равнодушен к проблеме правления. Совершенно ясно, что до сих пор все наши попытки управлять в большом масштабе не увенчались успехом. Иначе не было бы так много перемен и такой потребности в переменах.
Для того, чтобы правление было успешным, в социальной структуре необходимо в высокой степени сохранить три принципа: Свободу, Справедливость и Действенность. (Я не упоминаю среди них Порядок, ибо кажется, что порядок сам по себе является скорее средством, нежели целью. Ясно, что порядок важен для наилучшего осуществления свободы, справедливости и действенности, и, следовательно, он важен в прагматическом смысле). Далее, ни одна из форм правления, которую мы испытали до сих пор, не давала устойчивого успеха во всех трех отношениях. Власть царей и аристократии иногда действовала вполне сносно, но и в современной, и в древней истории мы ясно видели, как неудачна бывает эта форма, когда происходит упадок нравов и снижается компетенция правящих классов.
При определенных условиях демократия действует довольно удовлетворительно. Эти условия как будто таковы:
1. Чтобы единица правления не была столь велика, чтобы быть выше подлинного понимания среднего избирателя.
2. Чтобы разум и чувство ответственности в делах правления у среднего избирателя были значительно выше, чем это бывает обычно.
3. Чтобы проблемы правления были достаточно просты.
У современных огромных наций с их крайне сложной цивилизацией, и особенно в странах с многонациональным населением, эти условия далеки от осуществления. Признаки развала демократической формы, связанной со всеобщим избирательным правом, ныне очевидны до болезненности. Демократия стала в опасной степени неэффективной, и таким образом форма эта замещается во все большей степени диктаторскими формами власти, при которых эффективность в некоторых направлениях достигается ценой радикальной потери свободы и справедливости.
Ясно, что даже великолепная конституция не является гарантией хорошего правления. Ибо правительство становится тем, чем его делает правящий класс, в некоторых пределах обусловленный темпераментом и характером управляемого народа. В управлении таким государством, как США, этим правящим классом в действительности является вовсе не народ, как это предполагается в теории. Практически это класс профессиональных политиков, которые в свою очередь назначаются, поддерживаются, а иной раз и контролируются другим классом, главная сила которого - экономическая. Ныне профессиональные политики - это типичные представители человечества, которые могут располагать голосами средних избирателей. Обычно это люди, которые явно стоят на низком интеллектуальном и моральном уровне, хотя и бывают некоторые блестящие исключения. И в результате, хотя управление Америкой основывается на восхитительно задуманной форме, ныне оно проявляет признаки серьезной болезни, которая может быть фатальной. Если бы можно было найти подходящих людей в достаточном количестве на авторитетные и существенные посты, этого бы не произошло. Но поскольку разумность и моральный уровень среднего избирателя остается тем, что он есть, а общий знаменатель в целом становится еще более низким, чрезвычайно трудно надеяться на то, что посты эти когда-либо будут заняты достаточным числом людей с необходимыми способностями и характером. У нас нет недостатка в людях с такими качествами, но по большей части они не являются популярными или известными среднему избирателю. Отсюда их услуги, когда они доступны целям правления, гораздо чаще соответствуют постам, замещаемым по назначению, чем по выборам. Но окончательные решения в вопросах политики остаются за теми, кто обладает реальной властью.
Вполне возможно, что беспристрастное изучение истории американского правления покажет, что назначение и контроль над политиками со стороны сильных мира сего, которые держат в руках экономическую власть, было, скорее, фактором, служащим целям стабильности и прочности в правлении, а не наоборот. Подобное положение объясняется двумя следующими факторами. Во-первых, единственно важной сферой на американской арене действия, где могли найти применение своим способностям люди с административным талантом, был бизнес и мир финансов. В целом в Америке больше людей в сфере бизнеса, которые проявляют умение в управлении государством в подлинном смысле слова, чем на политической арене. Во-вторых, экономические запросы в итоге требуют от людей, удерживающих экономическую власть, развития особого рода мышления, в какой-то мере свойственного инженерам и ученым. Это - вид мышления, основанный больше на фактах в объективном смысле, чем на каких-то
