сознания. И что теперь? Вечное пребывание в плену своего же сознания?
Что же дальше?
Снова комната с надписями. Одна красная надпись на фоне черных слов ярко выделялась.
«Алексей «Ведьмак» Миронов — смерть — ОЦ-20 «Гном». Сон».
Вот, уже некролог на меня… постойте! «Гном»?!
— Тебя нет! На самом деле тебя нет! — крикнул я.
— Нет, это все лишь мое подсознание, на самом деле тебя нет! А это всего лишь сон.
Я вытащил револьвер и приставил к подбородку.
— Человек часто просыпается, если видит свою смерть во сне.
— Проснусь. Я уверен!
Я нажал на спуск, перед глазами распростерлась тьма, но эхо выстрела долго еще стояло в ушах.
Перед лицом возникло чье-то лицо.
— Леха! Живой? Живой.
Брат улыбнулся и похлопал меня по плечу. Спину заломило — вспомнив последние события, я понял, что это болели синяки после попадания из «эмки». Серега что-то еще говорил, но я слышал его голос как издалека. Меня заинтересовал потолок над его головой. Он был вогнут, а я лежал на ком-то в какой-то яме. Нет, это не яма, а пол, прогнутый вниз.
Приподнялся. Комната теперь напоминала шар — потолок, стены и пол были выгнуты в обратные стороны взрывом того электрического вихря.
— Лежи, лежи, — произнес брат. — Тебя током ударило.
— Ты как? — поинтересовался я.
— Жить буду… надеюсь. Хочу на небо посмотреть, пока… кровь всю тут не оставил.
Я дернулся, глянув на его рану, но тут же застонал от боли в спине и груди. Да, честно говоря, болело все тело — от онемевших ног до свинцовой головы.
— Тебе что… пулю не вытащили? — спросил я.
— Не-а… ничего, жить буду, говорю… органы не задеты, а уж боль я потерплю пока.
— У тебя ранение сквозное, крови потеряешь…
— Не потеряю…
— Очнулся? — раздался голос у дверей. — Ну идете?
Я глянул туда — в дверном проеме стояла Лиса. Немного бледная и взлохмаченная, но живая. Еще за ней виднелся здоровяк Беркут, долговец выглядел неважно — уже который час на стимуляторах держится.
Да и мне что-то вкололи, видимо, — все, как в тумане, да и в голове мутно. Похоже на действие легкого наркотика.
Мы вышли на поверхность. Еще стояла ночь, вряд ли мы много времени провели в лаборатории. Даже не верилось — я все сделал, остался жив, да еще и брат живой, и друзья. Отправил того Ведьмака в прошлое — удачи тебе, Миронов. Теперь и домой со спокойной душой можно. Но сначала «кровь камня» найти надо — шрамы заживить. Вернулись в дом, где оставили Карташа и Старшину. Те молча посмотрели на нас, пересчитали — потерь не было, и они заулыбались.
Ночная тьма наполнилась гулом приближающегося вертолета. Мы впятером встали у окон, ощетинившись оружием, только спящий Карташ лежал на месте.
Я улыбнулся, увидев зависший над площадью знакомый «МИ-100».
— Неужели… — пробормотал Беркут. Остальные не поняли, кто прилетел.
Десант высадился, и среди них был знакомый мне капитан Романов. Долговцы, в полном боевом облачении, готовые стрелять во все, что движется, не ожидали увидеть нас живыми.
— И это все подкрепление? — проворчал Серега. — Гнать их в шею, уродов.
— Ты прав, — буркнул Беркут, выходя на улицу. Мы все вышли следом.
— Беркут! — обрадовано сказал Романов. — Живой! Вы еще не спускались в лабораторию?
— Уже, — ответил Беркут. — Лучше бы не спускались… ты не поверишь, что там было. А я не знаю, как все это рассказать.
— Нет уж, Беркут, расскажи…
— Ты заладил уже, урод! Где вас таких берут?! — взорвалась Лиса. — Не видишь, у нас тут раненный, в здании еще один! У нас все тут на голову ушибленные, кому-то срочная помощь нужна, а тебе все-то знать нужно, да?! Давай, отвози их к себе на базу и лечи их, а потом расспросы будут!
— А это еще кто такая? — спросил Романов. — И эти?
— Потом все объясню, — ответил Беркут. — Только нам правда… хреново.
— Так, бойцы, помочь раненым! Срочная эвакуация на базу «У-5». Слышали? Живо!
— Мне не нужно, — внезапно сказал Серега.
— Что? — вмешался я. — Живо в вертолет, тебе сказали!
— Отвалите от меня… я лучше сам сдохну, чем в больницу поеду.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Тогда я тоже никуда не полечу.
Эпилог — Хэппи-энда не будет
[Со стороны].
Алексей открыл глаза, сел на кровати. Спина болела уже не так сильно, и шрамы на лице заживали. Бывший десатник снял повязку с груди с распухшим артефактом — «кровью камня». Серега говорил, что артефакт надо будет закопать, чтобы потом снова можно было его использовать.
Как только он поднялся, в дверь комнаты постучали, затем раздался голос:
— Леха, вставай!
Младший усмехнулся и, крякнув, встал с кровати, ответив:
— Сейчас! Мотоцикл-то где?
— Не пропадет твой мотоцикл, я его в гараже оставил.
Братья сняли две комнаты в баре «Сундук», поближе к Южному Кордону. Во-первых, здесь все знакомо, и сторожа здесь русские да украинцы, а во-вторых, до Киева ближе ехать. Сергей проснулся ни свет ни заря, копаясь в гараже с мотоциклом — знакомился.
Ведьмак, одевшись, вышел из комнаты и встретился с братом. Посмотрел на хмурого родича и хлопнул его по плечу.
— Ты чего такой хмурый? Скоро домой, заживешь, наконец, новой жизнью… Пойдешь со мной в милицию, помнишь, ты в детстве еще хотел? А я вот, видишь, отслужил же, а с медалью меня возьмут туда.
— Ага, а учиться кто будет? Тебя на втором курсе выдворили из универа, думаешь, не помню? Да и из армии комиссовали…
— Да я и дальше воевать мог! В бой рвался, только все равно домой отправили…
— Ладно остынь… ты чего так рано проснулся? Потому что если бы мой голос тебя разбудил, ты бы еще полчаса ворчал.
— Сон дурацкий приснился.
Ведьмак не соврал, ему действительно приснился дурной сон. Но все было таким реальным… Братья
