— С какого это? — проворчал я. — Ноу, ноу, ноу, — помотал головой.
— Follow my, — повторил натовец, махнув рукой куда-то в сторону.
Я заметил натовский «Хаммер».
— There is one place, — сообщил лейтенант.
— Вот янки, привязался-то, — тихо сказал я. — Вер ту гоу? — спросил я на своем трижды ломаном английском.
— На нашу базу, — ответил за старлея подошедший к нам еще один лейтенант.
— О, благоразумный человек, — обрадовался я. — На какую еще базу? Мне нужно со своей связаться, я единственный выживший русский в этом пекле.
— Там свяжешься, на нашей базе несколько русских и ваш генерал. У нас приказ вывезти русских.
— Даже так? Ну тогда поехали. Хотя постойте. Я подойду.
Лейтенанты недоумевающее глянули мне вслед, когда я пошел к телам своих товарищей. Но я всего лишь взял их жетоны, по привычке. Нужно будет отдать их нашему ротному… Новому ротному, которого нам назначат, вместо убитого во время этого задания.
— Запрыгивай, русский! — сказал лейтенант, а сам сел позади. Я сел на место возле водителя.
Внутри был один сержант, два лейтенанта, с которыми я уже мило побеседовал, и водитель рядовой. В просторном «Хаммере» можно было посадить и больше народу, но видимо мало кто хотел ехать с русским «варваром». Водитель слева жевал жвачку, сержант на заднем сиденье тоже. Товарищи офицеры о чем-то говорили по-английски, я не слушал их болтовню, и даже если бы слушал, понял бы только половину, сто процентов.
— Сигаретка есть? — спросил я у водителя. Тот не понял вопроса. Офицеры и сержантик оказались некурящими. Я, в принципе, тоже не злоупотреблял, но хотелось успокоить расшалившиеся нервишки.
— Класс, — пробормотал я, выглянув в окно. Мы ехали в колонне еще нескольких «Хаммеров», набитых натовцами. И откуда только успели приехать? Главное, вовремя, когда бои уже закончились. Сотни мертвых тел устилали землю, солнце садилось, и от этого зрелища сковывал ужас. Красное небо, красные реки крови и облака пыли. И так на сотни метров вокруг.
Мы ехали по дороге, по обе стороны которой расположились обширные тропические леса. Мы выехали с равнин и теперь гнали по тропикам. Довольно быстрая смена климата, не кажется?
— Мьиронов, — обратился ко мне лейтенант. Я повернулся к нему.
— Че?
— Завтра вас отсюда увозят.
— Кого нас?
— Русских. Это не ваша война.
— Я смотрю, к вам она имеет прямое отношение.
Натовец не успел ответить. Он вскрикнул, выбросив руку вперед. Я посмотрел куда он показывает и успел заметить только взрыв впереди и грохот. «Хаммер», ехавший впереди, взорвался к чертям собачьим. Началась стрельба, я передернул затвор «калаша», который до сих пор спокойно лежал у меня на коленях, и искал, куда и в кого стрелять. На пуленепробиваемом стекле машины уже появилось множество трещин и углублений. Я нацепил каску.
Сектанты устроили засаду в тропиках, и довольно неплохо. Первую машину колонны подорвали, и не объехать ее, ни повернуть назад на узкой дороге. Заработали пулеметы на крышах машин, канонада выстрелов заглушала крики натовцев и революционные лозунги сектантов.
— Миронов! — крикнул лейтенант. — Вылазь из машины!
— Вы что, головой ударились?! Подстрелят вмиг!
— Гранатомет!
— А, понял!
С последними словами я вывалился из машины, и стреляя вслепую в сторону леса, побежал вперед. Позади слышался стук пуль о броню «Хаммера», рядом с которым я бежал, затем рванула машина, из которой мы выбежали. Взрывной волной меня опрокинуло наземь, и весьма вовремя: надо мной просвистели еще пули, со стуком ударяясь о дверь «Хаммера».
Рядом разорвалась граната, я лишь успел прикрыть голову руками. Почти ничего не соображая после взрыва я поднялся чуть ли не в полный рост и пошел дальше. Рядом свистели пули, слышались крики, стоны раненых, кровь брызгала во все стороны, а я шел себе, пока одна пуля не подкосила меня, попав в плечо.
Я рухнул наземь, схватившись за новую рану, открылась рана в боку, и кровь неприятно увлажняла одежду и живот. Зато мысли прояснились, но лучше от этого не стало — ведь теперь я снова осознавал, в какую переделку попал. Слух пришел в норму, действия вокруг вновь приобрели ясность.
К трелям натовских винтовок присоединился родной грохот «калашей» — и, к моему сожалению, «калаши» были в руках сектантов, а вовсе не в руках союзников. Я поднялся и короткой очередью скосил подбежавшего ко мне сектанта. Тот что-то прокричал, но я не понял, и рухнул на спину. Я поднял автомат одной рукой, левая совсем не слушалась.
Дело дрянь, думал я, почти теряя сознание от боли. Я стиснул зубы и пристрелил еще одного террориста. Тот упал на колени, и из его руки выпала граната.
«Чеки нет», — последняя мысль, что пронеслась в моей голове.
Тьма отступила, и я разглядел потолок над своей головой. Странно, только что я был там, в Африке. Наверное, потерял сознание, и меня притащили в укрытие.
Потолок казался таким далеким и размытым…
Хотя с другой стороны, до него можно дотянуться рукой…
Что я и попытался сделать. Странно, ничего из этого не вышло. Руку я не смог поднять. Не смог даже пошевелить, даже заставить пошевелиться. Думалось на удивление легко, казалось, сейчас смогу просто встать и горы свернуть, но любая попытка шевельнуться отзывалась в висках такой болью, что пришлось оставить попытки.
Странно, кто это сказал? Хотя мало ли кто, я даже осмотреться не могу. Ответить я тоже не смог — даже челюсть отказывается повиноваться. И моргнуть не могу… неужто парализовало?!
С этой мыслью я вскочил на ноги, но тут же рухнул, подкошенный очередным приступом боли. Рухнул в крайне неудобном положении — на живот, ударившись щекой о холодный бетонный пол. Перед глазами возник чей-то грязный ботинок. Вонючий, грязный ботинок, но я был рад и этому. В смысле, тому, что смог пошевелиться.
— Кто тут? — пробормотал я. Получилось что-то вроде «О ут?», но уж как смог.
Я что, наконец-то спятил? Вот же черт!
Зато я вспомнил, что это был всего лишь сон, а я пережидал Выброс в каком-то здании на Болотах…
Наконец увенчалась успехом попытка пошевелить пальцем. И еще одним, и еще…
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я смог заставить свой измученный организм подняться. Я встал на ноги, оперевшись рукой о кирпичную стену. При этом я чуть не упал, руки-то были связаны, поэтому я привалился плечом к стене. Перед глазами плыли черные круги, ноги грозили снова устроить забастовку и уронить меня на пол, плечо чуть не соскользнуло со стены, зато я стоял на ногах! Нетвердо, рискуя снова чувствовать пол животом, но стоял!
Я сфокусировал взгляд в одной точке, и разглядел владельца ботинка, который лежал там. Старшина… В уголке лежал Карташ, дрожа, словно в слабом приступе эпилепсии. На рваном матрасе у
