видел тех сталкеров, что уходили туда. Так что лучше иди домой. Во-первых, до Зимовища, где находятся лаборатории, есть три пути, и все гиблые. Самая верная смерть — выйти из Зоны, и идти на север вдоль Периметра. Только там никто в Зону не ходит, они не такие идиоты, чтобы переть через натовский Кордон. Второй путь — через Сердце Зоны, а это страшнее в сотню раз. Но будь у меня выбор, идти через АЭС или Мертвый край, что расположен как раз за рекой, то я бы выбрал АЭС не раздумывая. Оттуда хотя бы люди иногда возвращались… людьми, а не снорками.
Глава 2 — Кордон: Ночная прогулка
Я не знал, что мне делать. Я хотел найти брата или хотя бы узнать что с ним случилось. Но я катастрофически хотел жить. А если вам двадцать один год, вы жить не хотите? Я только вернулся из армии, где отслужил три года. Служба прошла почти спокойно, но когда мне оставалось всего каких-то полгода, а по сравнению с тремя годами это малость, нас отправили в эту чертову среднюю Африку, где бушевала гражданская война. Миротворцы… Там мы провели два кошмарных месяца, многие были убиты лишь потому что не могли выстрелить в ребенка… а обученный убивать ребенок выпускал всю очередь из АКМа в голову миротворца…
Да, я не дослужил каких-то три месяца в армии. Получил «Героя России» и отправился домой с тяжелой степенью контузии. Отошел от войны быстро, но весть о брате полностью выбросила из головы мысли о спокойной жизни на гражданке…
Я улыбнулся, вспомнив, как я вообще попал в армию. Да по глупости. Школу я закончил рано, в шестнадцать. Ну вот так вот получилось, пошел в школу рано, перепрыгнул через класс, это не страшно. И в шестнадцать поступил в институт. В восемнадцать вылетел из него по глупости, и тут же попал под призыв. Отец постарался, чтобы меня взяли в десантуру, как когда-то его самого… Да, мы дебоширили, но меру знали.
Передо мной все дороги были открыты, а институт с радостью взял бы меня обратно, с медалькой- то… Да вот не пошел я проситься в институт, а пришел в Зону искать старшего братца…
От раздумий меня оторвал голос Карташа:
— Ну че задумался, Леха?
Я помотал головой, дескать, так, ни о чем. Я сидел на скамейке возле входа в деревню. В одном из домов здесь была кухня, где орудовал Повар. В остальных домах «жили» сталкеры. Было электричество, водопровод, взявшиеся неизвестно откуда, сюда натащили старые, скрипучие раскладушки и койки, в общем, жить для начала можно. Конечно, не комнаты в барах Зоны, но жить можно. Как в общаге. Только каждый сам за себя.
— Ничего, — ответил я. — О прошлой жизни вспоминаю. Вот скажи, ты зачем в Зону поперся?
— Мать болеет, а денег на нужные лекаг’ства нет, — ответил Карташ. — Я говог’ил, что из института меня выпег’ли, а без толкового обг’азования в Г’оссии не заг’аботаешь.
От его картавости чуть ли не слезы на глаза наворачивались, но мне было не смешно. Я много слышал о Зоне и сам бы сюда не пришел, если бы не обстоятельства.
— И кто же тебе посоветовал прийти сюда?
— Я слышал, что ученые откг’ыли какой-то целебный агт’ефакт, — пояснил Саня.
Надо же, он пришел сюда не ради наживы, а ради того чтоб помочь матери. И он думает, что ему удастся не только выжить и найти артефакт, но еще и переправить его куда надо. То есть в Москву. Я незаметно усмехнулся, но промолчал, зачем гробить надежду парня?
— А ты знаешь, что это за артефакт? — поинтересовался я.
— Какое-то замудг’енное научное название… не помню… — вздохнул Карташ.
Да-а… Что еще можно сказать о человеке, который ищет сам не зная что, да еще не знает где и как искать, и как при этом не умереть. В принципе, я сейчас такой же искатель, за исключением того, что я знаю, где то место находится. Но от этого легче не становится.
— Ты его найдешь, — твердо сказал я. По-крайней мере, хотелось в это верить.
— Спасибо за то, что вег’ишь, — улыбнулся Карташ. — Завтг’а пойду в пег’вую ходку за аг’тефактами.
— Да не за что, — усмехнулся я. — Верить можно сколько угодно и во что угодно.
— Ладно, пойду я дг’ыхнуть, — сказал Саня. — Волк сказал, что полностью свободен дом у входа в дег’евню.
— Валяй, — бросил я ему вслед.
А я пока не хотел спать. Сегодня был очень насыщенный день, но спать не хотелось. Я еще немного посидел, по совету Волка выпил немного водочки, как он выразился «приглушить радионуклиды». В голову немного вдарило, но не настолько, чтобы я начал буянить. Хотя военные врачи ясно запретили мне пить после контузии.
Вдруг я поднялся на ноги, неожиданно для самого себя. Или все-таки вдарила в сознание?
Я осторожно миновал засыпающего часового и вышел из лагеря, скрывшись во тьме. Костер в центре уже затухал, из деревни меня наверняка уже не было видно.
Я достал из сумки обрез, зарядил, поправил новый рюкзак за спиной. Глянул на ПДА, поправил детектор, прицепленный на ремень на поясе, и пошел на север. В левой руке я держал мощный фонарь, в правой держал двустволку. Знал ведь, что если встречу кого-нибудь, фонарь придется выбросить и перезаряжать. А может и вообще не перезаряжать, а все бросить, чтобы ногам легче было убегать.
Блин, все-таки я пьян! Надо слушать врачей хоть иногда. Видал я людей после контузий, когда они выпивали. Таким людям (видимо уже и мне) вообще пить противопоказано, даже в малых дозах. Мысли такие дурные лезут, хорошо хоть не путаются, и ноги не спотыкаются. Ха, да в пьяном виде я, может, и буду буянить, но уж стрелять и бегать я буду еще похлеще трезвого.
Вокруг была необъятная тьма, которую еле пробивал луч фонарика. Мертвая тишина стояла вокруг, стихли давно уже разговоры сталкеров в лагере да музыка гитары, передаваемой по кругу. Резко хрустнула ветка рядом, из кустов с другой стороны раздался шорох. Сердце поспешило ретироваться в пятки, но луч фонаря вырвал из тьмы маленькую такую облезлую крысу, шуршавшую в кустах. Крыса заглянула прямо мне в глаза, щурясь от ослепительного света фонаря, и сердито пискнула. Хотя почему это я решил, что сердито? В любом случае крыса повернулась и скрылась в кустах, махнув на прощание хвостом.
Я перевел дух и медленно пошел дальше. Фонарь выхватывал из тьмы деревья, кусты, пока все было спокойно, если может вообще такая прогулка по лесу Зоны быть спокойной. Не знаю, в чем именно было дело, но сознание обволакивал нечеловеческий страх; никогда со мной раньше такого не было. Ни на войне, ни когда лежал в больнице после нее.
Еще шаг и еще…
В метре от меня испуганно каркнула ворона, сорвавшись с ветки. Я со страху чуть не пальнул в нее из обоих стволов, потом попытался улыбнуться, но улыбка отчаянно не хотела лезть на лицо, поэтому получилась какой-то натянутой. Ничего, сказал я себе, это всего лишь ворона. А когда ты кровососа встретишь, ты со страху подохнешь, Миронов?
Так, главное не бояться, снова сказал я себе. Это просто. Миронов, ты войну прошел, десятки трупов видел, сколько товарищей потерял? Это всего лишь тьма, ты не должен ее бояться.
С другой стороны эта тьма была необычной, она была повсюду, ни один фонарь не мог пробить ее…
— Развлекаешься? — неожиданно раздался голос за спиной.
Я обернулся, два ствола плавно взметнулись вверх, а когда я развернулся, стремительно опустились вниз, глядя прямо в грудь человека в болотного цвета комбинезоне.
— Тихо-тихо, мужик, — сказал Волк, поднимая руки. — Опусти пушку.
Я секунду-другую еще стоял, переваривая его слова. Наконец Волк развеял мои сомнения, легонько опустив ладонью обрез.
— Это я, Волк, — напомнил сталкер, — помнишь меня?
— Волчара, — протянул я, придя в себя.