— Кто-нибудь еще есть в машине?
— Нет.
— Ладно. Марка машины, номер?
— Бэха. 606. Тут напротив.
— Ключи?
— В правом кармане.
— Кто послал?
— Пошел ты!
— В партизана играешь? Что, утюг достать? — вздыбился Ванечка.
— Ладно, ладно. Тит. Ему нужна телка, — ответил бандит.
— Где Тит живет? — заорал Ванечка прямо ему в ухо.
— На Савушкина.
— На хуявушкина, ёпт! Точный адрес давай!
— Савушкина, одиннадцать.
Это соответствовало данным регистрации машины. Не врет.
— А где база?
— На Стачек.
— На хуячек, епт! Адрес!
Бандит назвал и этот адрес.
Узнал Ванечка и то, что были они вовсе не на даче Титаренкова, а у Хоря. То-то она показалась для Титеренкова бедноватой. Хорь был второй фигурой в группировке, отвечал за безопасность. Титаренковская же дача находилась относительно недалеко — в соседнем поселке Кусково.
Оказалось, Хорь лежит в коме в институте нейрохирургии Поленова — утром его привезли туда прямиком из Выборга. С охранником тоже плохо — что-то типа сердечного приступа, вероятно, инфаркт, находится в реанимации Выборгской районной больницы. Тит приказал привезти телку, чтобы через нее найти нападавших на дачу. Бандит сообщил также, что действующих бойцов в группировке всего-то человек пятнадцать. Последнее время команду из экономии сильно сократили.
Ванечка заклеил ему рот и надел на голову пакет. Воздух проходил под пакет свободно, хотя пакет при дыхании хрустел.
Потом Ванечка позвонил Коту, коротко осветил ситуацию.
Кот приехал уже через полтора часа, позвонил с площадки на мобильный:
— Я у двери!
На пороге его встретил Ванечка, впрочем, несколько более бледный, чем обычно да ее и с огромной гематомой на левой скуле. Всегдашний румянец его несколько поблек. Сам Кот был в синей униформе с надписью «Скорая помощь» и даже со стетоскопом на шее и чемоданчиком в руке.
Войдя, Кот осмотрелся.
— В этой ситуации только одно хорошее: первый этаж, а то тут лифта нет.
— И куда?
— В дамбу.
— Может, лучше в кислоту? — засомневался Ванечка. Цистерна с кислотой была гораздо ближе.
— Я думаю, в дамбу. Чего с кислотой заморачиваться! Надо переодеваться, противогаз напяливать. А тут за два часа обернемся.
Пакеты зашуршали, задергались и замычали. Кот достал шприцы и ампулы, отломил кончик на двух ампулах, набрал какую-то жидкость, чертыхаясь, начал ковыряться у парней в венах. Смотреть на это было невыносимо, и Ванечка, сидя у лежащего на голове, чтобы тот не дергался, отвернулся. Через минуту всякое дерганье прекратилось.
— Гуманная смерть! — сказал Кот, убирая шприцы.
Потом одного положили на носилки, надели ему на лицо кислородную маску, понесли в санитарную машину. Там свалили с носилок прямо на пол и отправились за вторым. Когда несли второго, наткнулись на старушку, которая как раз входила в подъезд. Та придержала дверь, спросила:
— Что это с ним?
— Водкой паленой отравился!
— Вот она, зараза! Нечего было жрать! — высказалась старушка без особых эмоций и жалости.
— Откачаем! — пообещал Кот.
— Да лучше бы сдох!
Потом Ванечка еще один раз поднялся, чтобы внимательно осмотреть квартиру и минут пять никак не мог найти Киру, которая где-то спряталось и затихарилась. Наконец вытащил ее за шкирку из-за холодильника, кошка при этом еще царапалась и кусалась. Киру пришлось забрать с собой. Всю дорогу она мяукала. Кот предлагал ее за такое поведение выбросить из машины на ходу. Ванечка с ним не соглашался: что он тогда скажет Марине?
— Не фиг с ней разговаривать — судя по всему, все Марины — круглые дуры! Никогда нельзя жениться на Маринах! — высказался в раздражении Кот.
Съездили на дамбу. Потом Ванечка сел в Ориниенбауме на паром и, несмотря на позднее время, из Кронштадта на маршрутке поехал в Лисий Нос.
Ася шла от станции к даче. Рядом с ней вдруг остановился большой черный внедорожник. Ася продолжала идти, не поворачивая головы. Машина ехала рядом почти бесшумно, толчками: проедет, подождет. Опустилось затонированное стекло, оттуда блеснули зубы.
— Дэвушка, красавица, хочешь щастья? Садысь, будэшь все иметь!
— Отстаньте от меня! — бросила Ася чуть ли не со слезами.
— Вай-вай, какой сердитый дэвушка!
Внезапно потемнело, где-то громыхнуло, на разгоряченный лоб упала первая крупная капля. Ася шла быстро, почти бежала, ее вдруг охватил ужас. И тут она, как в столб, буквально врезалась в Ванечку, который мял в руках изрядно привядший букет и мямлил:
— Прости меня, я, это самое, виноват и все такое…
Ася кинулась ему на шею. Холодным носом уткнулась в шею, прошептала:
— Ва-а-анечка!
Черная машина, на которую Ванечка видимого внимания вроде бы не обращал, постояла еще несколько секунд, будто в раздумье, потом, взревев мотором, унеслась прочь.
Асю трясло. Ванечка осторожно обнял ее:
— Чего это ты? Кто это?
— Я не знаю, — все еще тряслась Ася. — Едут за мной и едут от самой станции. Мне стало страшно.
По скрипучей лестнице поднялись в ее комнату в мансарде. В комнате стоял полумрак. Сели на диван рядом, касаясь бедрами. Тикали часы, шуршал по крыше дождь.
— В прошлом году дождь лил целую неделю, и весь Лисий Нос превратился в Венецию: канавы вышли из берегов, а что самое страшное — затопило туалет! Кошки целыми днями сидели дома. И мы тоже, — стала рассказывать Ася.
— Чайник вскипел! — закричала снизу тетя Вера.
По улице, хохоча во всю глотку, прямо под проливным дождем, брызгая по лужам, пробежала парочка.
«Сейчас прибегут домой, тут же разденутся и с удовольствием улягутся в постель, согревая друг друга», — хотел, было, прокомментировать Ванечка, но при Асе осекся. Она могла воспринять это как намек.
— Сейчас принесу чай сюда, — сказала Ася.
— Помогать тебе надо?
— Нет.
Пока Ася ходила за чаем, Ванечка позвонил Корабельникову:
— Саня, пробей номерок. Черный внедорожник «Шевроле-Тахо». Записывай…
