Старик надел очки, присмотрелся, закивал.
— Номер не помните? Должен был быть на задней стороне?
— А?
— Номер?
Записали и номер. Тут Ленусик уточнила ситуацию:
— Тот орден подменили на обычный. Костя говорит, что этот штуки две-три долларов стоит — не больше. Цена несопоставимая.
Тут появился и запыхавшийся Костя, рассказал, что к деду приходил по рекомендации кто-то типа коллекционер, кое-то купить и по ходу дела подменил орден. Сам Костя видел его только мельком. Тот даже представился.
— Фамилия так и вертится на языке… — Костя пощелкал пальцами.
Прошло примерно минут пять. Костя, мучительно думавший о чем-то и морщивший при этом лоб, вдруг встрепенулся:
— Вспомнил! Фамилия его была Гарин. Как у гиперболойда. Потому-то я и запомнил!
Гарина подкараулили вечером у его дома. Это был плотный, уверенный в себе мужчина лет сорока, с усиками и с бегающими глазами, даже с виду — жулик. Переговоры с ним вел Ванечка.
— Короче, орден Ленина деду надо вернуть!
— Я не понял! — уставился на него Гарин. — Какой еще орден? Я ничего никому не должен!
Он не особенно испугался. Напротив, быстро подошел, будто бы просматривая клочок бумаги, и совершенно неожиданно ударил Ванечку кулаком в глаз. Обычно по его прошлому опыту это срабатывало безотказно: жертва падала, и с ней можно было делать что угодно, а точнее — месить ногами. Однако Ванечка лишь покачнулся, но не упал, не завыл и не закрылся руками, чтобы его можно было добивать. Это испугало Гарина. И в этот миг уже он сам получил страшный удар в лицо, от которого ноги у него оторвались от земли и он потерял сознание. Очнувшись, он увидел над собой склонившиеся лица мерцающего зеленого цвета, словно это были инопланетяне, его тошнило при малейшем движении головы. Потом лица убрались, и возникли люди со «скорой» в своих синих костюмах — грубая тетка и мужик, которые без особых эмоций, задрав веки, посветили ему в глаза фонариком, надели на шею вонючий поролоновый воротник на липучках, позвали еще одного мужика, переложили Гарина с земли на носилки («Три-четыре — взяли!») и засунули в машину. Каждая выбоина на дороге отдавалась у Гарина в голове, словно по ней колотили палкой. В приемном отделении больницы, пока ждал компьютерного исследования и осмотра невролога, Гарин провел примерно часов пять или шесть. Это была маленькая модель ада. Кроме того, что было холодно, рядом на каталке лежал мужик, в глаз которого до упора был забит болт. Мужик, к ужасу Гарина, все это время находился в полном сознании, нес какую-то чушь. Его постоянно куда-то увозили, а потом снова привозили к Гарину, а мужик все болтал и болтал. Потом к утру вдруг замолчал, захрипел и умер. И никого, кроме Гарина, не было в этот момент с ним рядом. Потом Гарина поместили в палату, где он, наконец, под капельницей смог хоть как-то заснуть.
Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо. Гарин с трудом открыл глаза. У кровати сидел Ванечка, крутил в пальцах трубочку от капельницы:
— Слышь, орден деду надо отдать!
Гарин попытался сделать вид, что все еще спит. Посмотрел в прищур и увидел: на Ванечкину шею из-за ворота рубашки вдруг, словно сам по себе, выполз вытатуированный скорпион с раскрытыми клешнями и поднятым жалом. Прицелился Гарину прямо в приоткрытый глаз. Гарина пробило холодным потом.
Еще через неделю орден передали Станиславу Антоновичу. Старик уже и не верил в его возвращение. Он повертел серебряную бляху в руках, положил на стол, потом покопался в недрах буфета и сунул Ванечке тяжелый предмет. Ванечка сначала подумал, что какой-то инструмент, но это был самый настоящий револьвер системы Нагана, причем «командирский» — с коротким стволом и с виду даже совершенно новый, с незатертым воронением.
— Отца моего, — проклокотал Станислав Антонович. — Бери. Сейчас такие тяжелые времена.
Ванечка отщелкнул дверцу барабана — все патроны были на месте. Пока не вошла Ленусик, быстро сунул револьвер за пояс.
— Спасибо.
Станислав Антонович прослезился, высморкался, прохрипел:
— Жалко Россию — хорошая была страна!
Потом еще выложил на стол картонную коробочку с запасными патронами — десять штук. Пули были закатаны в гильзу и совсем не торчали из нее. «Таких, наверное, больше и не выпускают, — расстроился Ванечка, — фиг достанешь!»
Кот подарку оружию обрадовался:
— Молодец дед! Стоило вернуть ему орден. А насчет патронов не парься. Я спрошу у Петухова — есть у меня один такой торговец оружием. Наверняка какая-нибудь замена есть.
И действительно, через пару дней Кот привез и выложил перед Ванечкой черную коробку на 40 патронов с надписью «Спортивный револьверный патрон» и нарисованной мишенью.
— Видал? 85-го года выпуска, надо отстрелять несколько штук. Если подойдет, можно купить еще коробку. Пули чисто свинцовые, уменьшенный заряд. Бронежилет с них не пробьешь, но сблизи и в голову сработают. Да и еще одну такую коробочку взял, 14 штук — это боевые, заряд помощнее. Подороже есть еще 32-й Кольт лонг, но надо заранее заказывать. Срок доставки до двух недель.
Прошла неделя. Про Белого вроде как и стали забывать, но он вдруг образовался сам словно ниоткуда. Встреча состоялась снова случайно во время суточного дежурства в группе быстрого реагирования ЧОПа. Диспетчер дал час на ужин. Приехали в торговый центр близи Сенной площади. Там на верхнем этаже была куча разных закусочных. Набрали целый стол еды. Кот оправился в туалет, Ванечка только открыл рот, даже заправил туда гамбургер, чтобы с наслаждением откусить, и в этот самый момент телефон на столе блямкнул: SMS-сообщение от Кота. Первая мысль у Ванечки была: «Неужели обосрался?», но в сообщении было только одно слово: «Он», и Ванечка сразу понял, о ком идет речь.
Полминутой спустя он ворвался в туалетную комнату. Сцена пред ним предстала ужасная. Кот лежал на полу недвижно. Белый, хрипя, месил его ногами.
Влетевший в комнату Ванечка изо всех сил ударил злодея резиновой дубинкой по затылку. Колени у Белого подломились, и он рухнул лицом вниз. Ванечка тут же навалился на него, лихорадочно завертывая Белому назад руки и защелкивая наручники. Потом обыскал карманы, ощупал пояс, обхлопал ноги и рукава — вроде ничего. После этого связал Белому веревкой еще и ноги — на всякий случай. Кот между тем без движений лежал на полу, однако грудь его еле заметно, но колыхалась — значит, был жив. Потом он застонал и заворочался. Ванечка набрал номер и назвал адрес. Кот в это время уже сел, помотал головой, прохрипел:
— Аспирину! Башка сейчас взорвется!
Ванечка растопырил пятерню перед его глазами, помахал из стороны в сторону:
— Видишь чего-нибудь? Сколько пальцев?
— Да иди ты… Этот-то живой?
— А черт его знает…
— Свяжи-ка его получше! Вторые наручники надень, а то, сука, вывернется. Ногу бы ему надо сломать или прострелить…
Ванечка, недолго думая, защелкнул и вторые наручники.
Никто из прибывших вскоре оперативников вовсе над этим не посмеялся. Кот потихоньку, чуть не на карачках, переместился на диван, наблюдал оттуда, растирая ушибленную грудь. Один из оперов сразу же вызвали и «скорую». Врач сначала осмотрел Кота, ощупал Белому голову, потрогал шею, посветил ему в глаза фонариком, сказал, что все вроде бы нормально, но пару дней потребуется наблюдение. Над лежащим на полу киллером он сидел чуть дольше, тоже щупал рукой в резиновой перчатке затылок: «Сверху кость целая! Здоровенная наружная гематома — от этого и такая деформация и крови много натекло! Снимок надо делать». Белый, наконец, открыл глаза, что-то пискнул, его погрузили на носилки и увезли его на
