город был как бы оградой с одной стороны, а лес с другой; оба пролета закрывались деревянными барьерами, вне их выставляли флаги начальников турнира.
Роскошь вооружения и нарядов, красота пиров и балов, словом великолепие этих замечательных игр поощряло промышленность, торговлю и искусства, развивая во всех классах то нравственное, что при феодализме было доступно только высшим слоям общества.
Турниры, куда стекались трубадуры и менестрели, чтобы воспевать в своих балладах и тансонах победителей, бывали для этих романтических Пиндаров поводом соревнования, а частое соревнование могло содействовать возрождению литературы.[39]
Лишь только герольды возвестят об устройстве турнира, как все владельцы, рыцари, их жены начинают собираться в назначенное место. Они стекались туда отовсюду и даже из чужих краев; несколько дней по дорогам тянулись караваны, оруженосцы, ведущие добрых коней (de beaux dextriers en dextres), гаеры и забавники, со всех сторон показывались дворяне с соколами на руках и в сопровождении пажей и слуг, богато разряженные дамы, придерживающие одной рукой шелковые вожжи своих иноходцев, а другой — свои прозрачные зонтики, наконец, показывались партии человек в двести, делавшие небольшие дневки и тратившие много денег. Так в веселом обществе собиралось на турнир дворянство целого округа; все члены его, и, дамы и кавалеры носили одинаковое платье, — или белое с золотым галуном, или красное с галуном серебряным; все они в монастырях и гостиницах назывались одним, простым именем: белые (compagnie blanche) или красные (compagnie a la riche couleur). В числе их были знатные владельцы под именами: красный граф (comte rouge), зеленый барон (baron vert), черный принц (prince noir), потому что они отправлялись на турнир в вооружении такого цвета. Имена эти были в чести, ибо доказывали право участвовать на турнире; они неизменно сохранялись между современниками и даже в истории; значительнейшие личности скрывали под такими именами свои настоящие фамилии.
Прибыв на ристания, рыцари, по предварительному уведомлению, развешивали до открытия турниров свои шлемы, свои гербовые щиты, свои украшения поблизости от ристалища.
Вот как один очевидец рассказывает о приготовлениях и обрядности турниров.
«Обыкновения и обрядность турниров состояли в том, что король или принц посылал герольда с двумя помощниками (poursuivants d'armes) или с двумя молодыми дворянами, вооружаемыми его гербовым щитом, к тому королю или принцу, с которым намеревался состязаться. Посланники вручали вызов. Вызов заключал желание устроить турнир в честь его высокого имени, мужества и доблестей, в таком-то месте, для славы и чести рыцарства, на удовольствие и отраду дам.
Вызываемый смело выступал и радостно вербовал рыцарей, желавших принять его сторону; он помогал им во всем для них необходимом. Высшие рыцари (les chevaliers du plus haut etat)[40] носили цвета и гербы, какие им вздумается, лишь бы только был кое-какой значок того, чью сторону принимали; низшие, напротив, носили цвета и гербы своего временного повелителя. Только начальники дружин поднимали знамена. Дружины разделялись на три равных отряда: в последний помещали славнейших рыцарей для того, чтобы их мужеством выдержать натиск и окончательно выиграть битву.
Принимающий вызов являлся не ранее, как за три или четыре дня до срока, и располагался против города, потому что ему не дозволялось входить туда до окончания турнира.
Трибуны для дам строились в том месте, где сходились оба ристалища (les deux lices), примыкавшие обыкновенно к городским стенам: отсюда начинались ристания рыцарей. Напротив была или река, или лес.
У каждого ристалища было по трое больших и довольно широких ворот; в них въезжали рыцари, по шесть с обеих сторон для того, чтобы изготовиться к бою под своими знаменами.
Всякий рыцарь мог до открытия турнира навещать своих друзей как вздумается, а принцев — только переодетый. Это было дозволено и оруженосцам и вообще всем участникам до кануна турнира, а потом всем запрещалось оставлять свои места без разрешения начальника.
Накануне вся молодежь, домогавшаяся рыцарства, собиралась вместе и одетая в одинаковое платье обедала за столом своих сеньоров, сидя в порядке, соответствовавшем достоинству и обязанностям каждого; затем все вместе в сопровождении старых рыцарей шли к вечерне.
После этого главный начальник дружески увещевал их быть верными и честными во всем, чтить церковь, поддерживать вдов и сирот, часто бывать на войне, биться и умирать за правду, уважать дворянство, любить храбрых мужей, быть ласковым и любезным с добрыми и гордым со злыми.
Затем они возвращались в церковь, где с благоговением бдели всю ночь до утра, когда пели раннюю обедню Св. Духу.
А после, отдохнув в своем пристанище, все идут за главным начальником к поздней обедне, по два в ряд, и в церкви садятся на указанных церемониймейстером местах; тотчас после пения молитвы и благословения, установленных по сему случаю, главное лице дает всем лобзание, препоясывает всех мечом, а тем временем низшие чины надевают рыцарям шпоры. Потом садятся опять на свои места и по окончании литургии провожают начальника в его ставку, где пируют, как пировали накануне.
В девятом часу рога трубят вечерний турнир; вооруженные рыцари, в богатом убранстве, на конях являются на ристалище, но не с разноцветным щитом, а с одноцветным, не препоясанные мечом, а с пихтовым затупленным копьем, ристают и мечут копья до вечера; когда рога затрубят отступление, тогда они снимают с себя оружие, роскошно одеваются и являются к ужину, а за ужином начальник ласкает и чествует каждого по заслугам; отличившийся больше других садится за столом начальника, который его потчует и хвалит беспрестанно.
На рассвете следующего дня, после литургии, завтракал тот, кто хотел; в первом часу все участники турнира являлись на ристалище, вооруженные с головы до ног, под своими знаменами.
На турнире, всякий имел девиз, какой ему нравился, лишь бы в девизе был хоть малейший знак того владельца, сторону которого он принимал; случайно приехавшие и не желавшие быть узнанными не имели девиза.
Дамы появлялись на трибунах, сопутствуя знатнейшим принцессам.
После этого и после сигнального рожка, въезжали на ристалище первые ряды рыцарей; там наносили много славных ударов и много рыцарей бывало побито, так что иной ряд совершенно расстраивался, если не подкреплял и не поддерживал его свежий; противная сторона посылала столько же рыцарей или сколько было нужно; отряды увеличивались, усиливались, подкрепляли друг друга до того, что наконец все вступали в бой, и как приятно было видеть усилие и мужество каждого на защиту собственной чести и на победу. Но когда одна сторона, видимо, терпела явное поражение, тогда въезжали неизвестные и весьма мужественные рыцари; они так помогали разбитым и смятым, что отдали бы им победу в руки, если бы в свою очередь не были побиты наповал вновь прибывавшими, так что счастье победы переходило то на одну, то на другую сторону; победители бывали побеждены, и глас народа указывал на неизвестных рыцарей так: „Вот этот герб всегда побеждает!“
Наконец окончательно разбитая и побежденная сторона покидала поле битвы и скрывалась в лесу; оттуда рыцари показывались по одиночке, без коня и без оружия, а победители, не заманивая их больше на новый бой, собирались под свои знамена.
Часто случалось, что неизвестные рыцари, хотя и побеждали на турнире, но так быстро удалялись, что только по догадкам узнавали, кто они; по этой причине многие пускались за ними в погоню, чтобы настигнуть и вернуть их ко двору принца, который принимал их с великой честью.
Иногда по окончании турнира побежденной стороне предоставляли право возобновить битву на другой или в назначаемый день.
Редко случалось, чтобы владетели при расставании, на третий день, сохраняли дружественные отношения; чаще досадовали на мужество соперников, что впрочем тщательно скрывали. Эта досада бывала поводом к возобновлению турниров, так что месяца без них не проходило; славные рыцари по этой причине были особенно награждаемы и ласкаемы в это время; многие из них пользовались почестями и уважением более самих принцев, а это порождало много храбрых и смелых рыцарей».[41]
В императорской парижской библиотеке есть подлинная рукопись короля иерусалимского Рене д'Анжу о чине увеселительных турниров. Это полнейшее по поводу турниров сочинение, написанное государем, принимавшим самое живое участие в— подобных забавах, дает точное объяснение обычаям,
