портмоне все содержимое. Плана не было и здесь!
— Спокойно, спокойно, — пытаясь взять себя в руки, приговаривал он, ещё не веря в случившееся.
Сам он не мог ничего выкинуть из портмоне. Это помнил очень хорошо.
«Значит, бумага сейчас найдется, — думал он. — Только не надо нервничать».
Николай стал внимательно перебирать каждый листок. Скоро убедился, что это бесполезно. Пожелтевшие рецепты, какие-то записи, сделанные маминой рукой, старые облигации, — все лежало на своих местах. Отсутствовала лишь та бумага, которая была нужна.
— Да что же это такое?! — заорал он.
Невероятно, но кто-то, умный и ловкий, предугадывал каждый его ход. Сначала — пропажа иконы Николая Угодника и монет, теперь выкрали план. В какой-то момент показалось, что ему, помимо воли, навязали участие в хитроумной игре, где каждый старался обдурить остальных участников. Правила при этом не соблюдались. Он оказался самым слабым игроком в команде. Кто-то беззастенчиво заглядывал в его карты, как в свои, и ничего нельзя было с этим поделать.
— Идиотизм какой-то… — растерянно выговорил Николай.
С ума сойти! Он, сцепив пальцы рук, неподвижно застыл в старом мамином кресле. Кому и зачем понадобилась эта бумажонка? Кому и зачем? Он и сам ещё толком ничего не знает, а кто-то…
Першин сидел, обхватив голову руками. При каждом стрессе внезапно начинался приступ боли, который выбивал из колеи, опустошал, лишал силы воли.
Как же он устал от этой чертовщины! Сейчас пойдет, купит водки, напьется и будет лежать и смотреть в потолок. В гробу видал все эти дела! Жил раньше без монет, без завещания, и ничего, обходилось.
Поневоле в голову лезли дурацкие мысли. Вспоминались предсказания и поверья, связанные с поисками.
Если клад искать долго и упорно, то это до добра не доведет. Сокровища зарывали на известное число лет, и пока годы не вышли, бесполезно что-то предпринимать. Видимо, не такой уж это и бред.
А еще, вспоминал он, кубышку с золотом зарывали на количество голов, то есть человеческих жизней. Пока кто-то голову не сложит, клад не дастся.
«Глупости, глупости», — шептал Першин, а сам поневоле возвращался к этим мыслям.
Видно, таким он неудачником уродился, даже то, что дома лежало, не сумел сберечь. Где уж ему ещё что-то отыскать?
Интересно, почему все-таки Пимен оставил завещание бабушке? После смерти оставались его дети: Гришка, Полина и Маня. Они были дураками, но позаботиться о них тоже было надо. Куда они делись потом?
А его бабушка Маня… Она в жизни никогда ничего чужого не брала. И его этому учила. Не могла она взять завещание, если знала, что дети Пимена останутся ни с чем. Не похоже это на нее, совсем не похоже.
Николай помнил её присказку, много раз слышанную им:
— Бабушка, бабушка, что ты нам откажешь?
— Ничего, разве дорогу до церкви.
Много всякого-разного вспоминалось Першину. Сказки, сказки… А такие ли уж это были сказки?
— …А на Иванов день распускается в полночь цветок разрыв-травы, против которого ни один замок не устоит, — говорила бабушка.
— Где её взять? — спрашивал Колька.
— На которой траве коса переломится в Иванову ночь, та и разрыв-трава.
— Страшно, — ежился Колька.
— Когда клад откапывают, нельзя оглядываться, разговаривать или ругаться.
— Почему?
— Святые силы помогать перестанут. И если даже сокровища в руки дадутся, счастья не принесут.
Часы тикали на столике, а он все думал, думал… Знакомые, родные голоса звучали в комнате.
— …Хоронили добро так, чтобы пожар был не страшен и чтобы потом самим найти можно.
— Бабушка, расскажи про охранный клад.
— Охранный клад зарывают, чтобы главный скрыть.
— В него тоже золото кладут?
— Кладут, только мало. Найдет человек первую захоронку и рад до смерти, перестает копать дальше, а невдомек ему, глупому, что рядом главные сокровища скрываются.
Никто из внуков не слушал так внимательно бабушку Маню, как Колька.
— Только жадничать при этом нельзя. Пожадничал, все, прощайся с деньгами.
Колька бабушку не понимал, то, выходило, копай дальше, то жадничать нельзя.
— Да слушай ты её больше, — вмешивалась Настя. — Какие тут у нас клады! Кто их сюда положит? Смех один. Я тоже ещё в девках наслушалась про обозы Наполеона, да про то, как Гришка Отрепьев подводы с добром отправлял.
— По нашей дороге обозы те шли, через Можайск и Гжатск на Вязьму и Дорогобуж, — недовольно поджимала губы бабушка.
— А-а, — беспечно махала рукой Настя. — Наслушалась историй в дореволюционном приюте. Сколько живу, ни разу не слыхала, чтобы хоть кто копейку ржавую нашел с тех богатых кладов. Только страхов нагоняешь на малого. Вон у него глаза-то уже на лоб вылезли. Наши бабки умеют про болотниц да леших рассказывать. Вранье все, ни одной болотницы за свою жизнь не видывала. Я тоже могу такого насочинять, на улицу днем выйти забоишься. Зароки, да разрыв-трава… Сказки это, Колька, не морочь себе голову. Счастье придет, на печи найдет.
Кстати, Першин потом полистал историческую литературу. И Гришка Отрепьев в Смутное время, и Наполеон действительно отправляли награбленное добро по смоленской дороге через Можайск и Гжатск. Никто до сих пор не сумел отыскать тех сокровищ.
Что-то сместилось в его голове. Казалось, то, что происходит сейчас, уже когда-то было. Жизнь, распавшаяся на две половинки, соединялась в одно целое.
Странное дело, раньше, когда погружался в воспоминания, ему становилось хуже, сейчас все было наоборот.
Он встал и прошелся по комнате. Голова гудела, как котел. Сказки, не сказки, а кто-то к нему большой интерес имеет. Если верить в слова бабушки Мани, то, чтобы пришла удача, сначала необходимо невезенье.
Першин поневоле рассмеялся. Вот с этим у него — полный порядок. Прямо скажем: надо бы хуже, да никак нельзя!
Он обязательно вернется в Гагарин, потому что обещал Пчелкиным. А еще… Еще должен задать несколько вопросов тете Любе. Что стало с семейством Пимена? Конечно, прошло очень много лет, но он вспомнил сейчас, как, посмеиваясь, говорили в Ежовке, что дураки живут долго. Интересовал Николая и ещё один человек — Мишка-Шатун. Куда он делся, жив ли сейчас? Славик уверял, что именно пастух шарахнул его по голове.
Николай задумался. А почему Шатуна все называли придурошным?.. Бабушка Маня никогда его дураком не считала. Вопросы, вопросы… Он поедет в Родоманово и разберется, что к чему.
По привычке проглотил сразу три таблетки обезболивающего. На какое-то время показалось, что стало чуть-чуть легче.
В образовавшемся просвете он увидел ночной Белорусский вокзал, когда брал билет до Гагарина, полупустой зал ожидания, кассы дальнего следования. Кто-то наблюдал за ним тогда! Он это затылком почувствовал. И не поверил. Почему же так легкомысленно отнесся к собственному предположению?..
Николай задумался и едва услышал телефонный звонок. Кого там ещё черт несет?
— Алло! — хмуро спросил он, подняв трубку.
По ту сторону молчали.
— Кто вам нужен? — едва сдерживая себя, не своим голосом заорал он.
В ответ раздались частые гудки. Видно, кто-то проверяет, дома ли он, не сразу сообразил Николай.
В который раз обругав себя, что так и не удосужился поставить телефон с определителем, он, не кладя трубку, спустился к соседям на этаж ниже и набрал номер станции. Дозвонился неожиданно быстро, но это не принесло никакого результата.
— Ничем не могу помочь, — ответил ему женский голос. — Звоночек был или из автомата, или мобильником воспользовались.
Дальновидный противник, предусмотрев все, не оставлял ему ни малейшего шанса на успех.
Глава 10
Доронькин подошел к входной двери и заглянул в глазок. За дверью стоял Костыль.
— Явился, не запылился, — Славик, погромыхав запорами, впустил Шигина.
— В Москве он, сегодня приехал.
— Ты звонил?
— Да, из автомата, как велел.
— Быстро что-то он вернулся, — задумчиво сказал Славик, делая круги по комнате. — Голос какой?
— Злой, как у собаки, так рявкнул, что я едва не оглох.
Доронькин барабанил пальцами по столу.
Поведение Першина казалось необъяснимым. Заявит или не заявит о пропаже иконы?.. Пока такого не произошло, и это было единственным светлым моментом в тухлых делах Славика. Лично он всегда считал дружка детства странноватым парнем. Кто знает, что тому в голову взбредет… Николай всегда был таким.
Дела Доронькина с мертвой точки не сдвинулись. Ленка Мартынова как в воду канула. Где он только её не искал!
— Ты точно знаешь, что Першин билет до Гагарина брал?
— Конечно, — обиделся на недоверие шефа Костыль. — В пятницу в преферанс играли, в субботу днем он меня прихватил, я тебе сразу сообщил. Ну а потом я за ним, как велел, присматривать начал.
— Он тебя точно не заметил?
— Нет. Откуда? Доехали до Белорусской, он в одном вагоне, я — в другом. В вокзал вошли, я поотстал немного. Потом вижу, он к билетным кассам направился.
— Вел себя как?
— Как все, — пожал плечами Костыль. — По фигу ему все было, ни разу не обернулся. Когда вышел из зала, я — к кассирше, спросил про него. Время позднее, пассажиров немного, она сразу же, не задумываясь, сказала.
— Интересно, что ему там понадобилось, в этом городишке?
Шигин пожал плечами, наблюдая за озабоченным лицом Доронькина.
А Славик по-прежнему мерял комнату торопливыми шагами. Надо было срочно что-то делать, но вот что?! Монеты, монеты… Интересно,
