Но рассмотрим проблему в таком виде, как ее понял Кэрд. С абсолютной ясностью, в логической последовательности, которая не оставляет пустых мест даже там, где в документах огромные лакуны, он ведет нас незаметно вдоль вершин идеализма и спиритуализма. Его главная цель состоит в том, чтобы показать нам, как греческая философия подготовила христианскую теологию. Теология, фактически будучи лишь рациональным 'отражением' и 'центральной идеей религии', стала возможна лишь благодаря развитию философских методов Греции и выводов, к которым привело применение этих методов. Суть преследуемой цели объясняет способ, каким Кэрд выбрал обсуждаемые им темы. Платон и Аристотель, стоики и неоплатоники, но особенно Платон - таковы авторы, главные идеи которых он обсуждает; так что речь идет скорее обо всей их философской системе, нежели только об их теологии. Естественно, Кэрд не преминул указать
на связь христианской этики с этикой стоиков и на отношение между пантеизмом Спинозы и пантеизмом Плотина. Он несколько преувеличил дуализм, присущий греческой философии, но именно в этом заключается его основной тезис, так как для него движение греческой мысли в целом состояло в переходе от материализма к идеализму и к спиритуализму, а от него - к мистицизму.
Мы считаем, что к числу самых интересных разработок Кэрда относятся те, которые посвящены родству, существующему между теорией стоиков о городе людей и богов, плотиновской теорией того же названия и принадлежащей св. Августину теорией Града Божьего. Идея, которая побуждает Кэрда постоянно обращаться к началам греческой мысли, эволюции и видеть в Плотине естественное завершение Аристотеля, Платона и стоиков, имеет положительную сторону. Впрочем, несомненно, не следовало бы слишком преувеличивать значение Филона. Но мы считаем вредным значительные усилия, направленные нашим автором на модернизацию античных теорий в выражениях наполовину теологических (англиканских) и наполовину кантианских и гегельянских. Противопоставление Канта и Аристотеля по вопросу о связях 'практического разума и разума теоретического' нам кажется настоящим историческим абсурдом; также мы должны выразить наш протест по поводу всякого приравнивания иудо-христианского понятия о Боге и греческого понятия о Боге. Нет ничего более далекого от Яхве с его творением мира ex- nihilo, чем платоновская Идея или число 'один' у Плотина; и что касается нас, различные места, где Кэрд их приравнивает, кажутся нам чистыми недоразумениями. Впрочем, вся книга, кажется, основана на фундаментальной двусмысленности. Между платоновской 371
теологией, теорией божественных вещей, и теологией первых Отцов церкви, рациональным доказательством божественности Христа, как нам кажется, лежит пропасть размером в целый мир; общими являются только слова; их значение полностью обновлено. Недостаточно различать первую и вторую фазы теологии. Между теорией творения, теорией воплощения Бога в своего Сына и в свою Церковь и, с другой стороны, вторичными рассуждениями о богах города, богах небесных сфер, демиурге, кажется, нет ничего, кроме гомологии; выведение принципа любви и веры все изменило, на наш взгляд. И сказать, что у Платона, в частности, теология и философия ведут борьбу между собой и что неизвестно, кто из них одержит победу, - это значит отрицать, что Платон был исключительно философ. На наш взгляд, теология - это рациональное рассуждение о формулах веры, о догматах. Греческая теология или теодицея Лейбница относятся к философии; собственно теологи извлекли из этого свою выгоду. Кэрд скажет нам, что мы ведем с ним мелочную войну из-за слов, но эти слова являются определениями и мы противопоставляем наше определение его определению.
Эта книга полна интересных идей и ошибок в деталях . Мы упомянем в числе первых: противопоставление уравнительного индивидуализма, характеризующего христианство, и аристократического духа, который вдохновлял всех греческих философов; интересное замечание о происхождении мифического образа ангелов в средневековье, которое, по мнению Кэрда, следует искать в теории сверхчувственного мира. Среди вторых мы видим недостаточное внимание по отношению к эпикуреизму и особенное пренебрежение, с которым обсуждаются софисты и скептики, эти основатели вольнодумства.
ВОСТОК И КИТАЙ
ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ В КИТАЕ (1899)1
Эта работа2 - одна из самых значительных, какие наука о религиях получила за долгие годы. Когда она будет закончена, она станет настоящей энциклопедией религиозной жизни Китая; а ведь не существует, вероятно, системы религиозных верований, изучение которой обещает быть более плодотворным. Действительно, помимо того что факты религиозной жизни в Китае отличаются крайним разнообразием, их история восходит к глубокой древности и лучше датирована, чем соответствующая история Индии. К тому же, мы имеем здесь, как в Индии, параллельно с обрядовой системой, систему теологическую, которая её объясняет. Наконец, в этом сочинении религиозные феномены изучаются в их связях с социальными институтами. Это произведение очень ценно для социологов: де Гроот отчасти свою работу
именно им и адресовал.
Его метод, по существу, объективен. То, что предпринял де Гроот, есть написание истории верований и религиозных практик в их безличной форме. Исследование каждого из верований он начинает с того, что дает его описание, основываясь на самых древних текстах, одновременно проводя социологическое сравнение с фактами того же рода, обнаруживаемыми у других народов. Затем он изучает их эволюции, каноны, связи с другими обычаями или традициями, очищая тем самым историю этих верований от примесей частных и случайных. Религиозные памятники Китая способствуют такой манере видеть и представлять вещи: традиционализм, отпечаток которого они носят, оставляет совсем мало места действию личностей. С самого начала мы находим китайскую историю как бы втиснутой в систему обрядов и идей. Над этими идеями, несомненно, трудились умы, которые испытывали влияние различных случайностей, философской критики и мистических преувеличений, но их суть в высшей степени традиционна и коллективна. Соответственно и де Гроот в своих объяснениях предпочтение всегда отдает социальному началу, социальной значимости обрядов и верований. Такое сочинение невозможно анализировать. Мы ограничимся тем, что выберем из фактов те, которые должны привлечь внимание теоретиков,
1 Выдержка из журнала Аппёе sociologique, 2.
2 J.-M. de Groot. The Religious System of China. Its Ancient Forms, Evolution, History and Present Aspect. Manners, Customs and Social Institutions Connected therewith. Leyde. Vol. 1. 1892. Vol. II. 1894, Vol. Ill 1897.
373
те, на которые китайские документы проливают новый свет. В этом изложении мы позволим себе не всегда следовать плану автора, с тем чтобы избежать повторений.
1. Погребальные обряды. В данном случае мы будем повторять почти все сказанное де Гроотом. Умирающего помещают на специальное ложе посреди зала в доме; родственники находятся здесь же. После смерти раздаются вопли плачей по умершему, открывают окно (как и в некоторых частях Европы) и женщины обмывают тело. Вода, как и пепел, который положат в свое время в гроб, взята у соседей, это, несомненно, форма выражения причастности к соболезнованию. Рядом с телом ставят светильник, чтобы защитить его от темных сил. Многочисленные правила определяют одежду, которая должна быть надета на покойника, предметы, которые следует положить в гроб. По окончании погребения приходят буддийские монахи и посредством жертвоприношений покойнику и магических формул призывают душу и заключают ее во временную табличку, где она будет пребывать до изготовления постоянной таблички. Именно в этот момент родственники и друзья сжигают перед мертвым большое число фальшивых бумажных денег: раньше деньги были настоящими и цель обряда состояла в том, чтобы закопать умершего вместе с его состоянием. Наконец, дом очищается силами заклинателей. После этого семья может оставить умершего у себя до дня захоронения, указанного астрологами. Более того, раньше в семьях высокого социального положения мертвого оставляли в доме и наследник совершал ему приношения утром и вечером.
Приходит час захоронения. Гроб, прикосновение к которому считается опасным по причинам магического характера, пересекает порог дома. Покойного выносят ногами вперед. Выстраивается похоронная процессия. Впереди музыканты, чтобы отогнать злых духов; за ними с той же целью несут изображение божества, 'освящающего путь'. Здесь напрашивается сопоставление с европейскими обычаями. Далее несут тело и душу покойного, которая еще пребывает в теле. Замыкают процессию лица, облаченные в траур. Как только тело опущено в яму, которая была подвергнута предварительному очищению, приносят в жертву белого петуха для того, чтобы отогнать духов тьмы и передать с кровью душу умершего во временную табличку, которая в сопровождении торжественной процессии возвращается
