приводят
в движение религиозные силы, которые способствуют приданию нового качества тому, что объявляется, желается, обещается. Но суть акта - не влияние на религиозные предметы, а изменение состояния профанного объекта. Молитва же, напротив, оказывается прежде всего средством воздействия на сакральные существа; именно на них она влияет и именно в них вызывает изменения. Не то чтобы она совершенно не оказывала некоторого воздействия на область обычной жизни; впрочем, вряд ли найдется вообще хоть один ритуал, который так или иначе не служит верующему. Когда молятся, ожидают от молитвы какого-то результата для чего-то или кого-то, хотя бы и для себя122. Но это лишь следствие, не занимающее главного места в механизме ритуала. Он полностью
119 О клятве в классической древности см.: Glotz. Jusjurandum', Daremberg et Saglio. Diction-naive des Antiquites; Hirtzel. DerEid, Leipz., 1902; Wenger. 'Der Eid in der greich. Papyrusurkunden', Zeitschr. d. Savigny Stiftung, 1902, XXIII, R. Abth., 158-274; cp. Huvelin. 'Magie et droit individuel', Annie sociologique, 10, p. 32, n. 1, 12 и Westermack. Origin and Evolution of Moral Ideas, I, 58-61 и т. д. 1M См. G. Rousse. Greek Votive Offerings, 1903.
121 CM. G. Rousse. Ib., R. Andree. Votive und Weihegaben, 1906.
122 Обратите внимание на употребление среднего залога в глаголах VU'X.OIUM, precor ('молиться'). 277
адресован к религиозным силам, к которым он обращается, и лишь во вторую очередь, опосредованно воздействует на профанные существа. Иногда даже вся польза сводится к простому облегчению, которую обряд приносит молящемуся, а божественный мир почти полностью поглощает его действенность. Тем не менее различия между молитвой и другими религиозными речевыми ритуалами не столь уж разительны, чтобы с точностью можно было сказать, где начинается одно и кончается другое. Молитва может служить клятвой123, а пожелание - приобретать форму молитвы. В благословение может включаться молитва. Богу можно обещать что-либо в чистой форме молитвы. Но если эти две области религиозной жизни и не разделены четкими границами, они все же не перестают быть разными, и важно отметить различие, чтобы предупредить возможную путаницу.
Итак, мы пришли к следующему определению: молитва - это религиозный речевой ритуал, воздействующий непосредственно на сакральные предметы124.
123 Ср. Cheyne. 'Blessings and Cursings', Encylo. Bibl.
С этой точки зрения бесполезно проводить различие между колдовством и молитвой, как это делают Маррет и Фарнел (ср. ниже). Мало того, что некое колдовство,' если принимать их терминологию, присутствует в любой молитве, было бы не вполне точно исключать из любой религии всякий элемент магии.
Книга вторая ПРИРОДА
ЭЛЕМЕНТАРНЫХ РЕЧЕВЫХ РИТУАЛОВ
ИСТОРИЯ ВОПРОСА И ГРАНИЦЫ ТЕМЫ
Теперь мы способны определить религиозный речевой ритуал и, в частности, молитву, поэтому мы можем приступить к обсуждению единственной проблемы, поставленной нами в этой работе: происхождение молитвы, что подводит нас, впрочем, к более общей проблеме происхождения веры в словесные формулы религиозного характера в обществах с примитивной структурой. I
Если научная литература, посвященная молитве, как мы видели, весьма небогата, то в отношении интересующего нас вопроса она и вовсе бедна. Мы едва можем назвать несколько имен.
Из двух философов, доктрины которых мы уже обсуждали, первый, Сабатье, после краткого обзора проходит мимо данной проблемы, даже не пытаясь установить собственно факты: он не проверяет, действительно ли молитва, как он ее понимает, то есть как 'религия в действии и
Ф125 еноменом ;
второй, Тиль126, ограничивается тем, что выдвигает диалектические возражения против тех, кто пытается вывести примитивную молитву из теургических формул; свою позицию он подтверждает только некоторыми разработанными формулами уже развитых религий . Более того, оба128, как и большинство философов религии, даже не пытаются об-
125 Esquisse, p. 23, 40.
Elements of the Science of Religion, Edinburg, 1898, II, p. 150.
126
1ЭТ Ib., p. 154.
128 Как и их подражатели, R. Pfleiderer. Grundriss der Religionsphilosophie, p. 190; Bousset. Das Wesen der Religion, lecon de Gottingen, Gottingen, 1904, p. 21. Антро-
279
наружить форму и точный смысл ритуалов в предшествующих обществах; весь их труд направлен на критику или демонстрацию превосходства некоторых религиозных состояний души.
Среди антропологов этого вопроса касались только Тайлор, Фаррер и Макс Мюллер. Для первого из них129 изначальная молитва представлялась простым спонтанным выражением некоторого желания материального характера и адресовалась сверхъестественным силам, духам, чье появление объясняется анимизмом. Североамериканские индейцы как раз и были бы на этой стадии, древние индусы, греки и римляне так и не освободились от нее полностью. Но Тайлор, работавший в эпоху, когда антропология и социология только начинали приобретать форму научной дисциплины, смешал все примитивные народы в один огромный род, без подразделения на виды и без иерархии. Таким образом, он начал с ритуалов, очевидно, очень высокого уровня130, существовавших в уже развитых культурах. С другой стороны, в рамках своей анимистической системы он полагал за данность с самого начала представление о нематериальных и одновременно божественных личностях, которое, с нашей точки зрения, является понятием поздним и сформировавшимся именно при участии молитвы. Теория Макса Мюллера131 отчасти идентична теории Тайлора, а отчасти - теории Фаррера. Здесь филолог ведет себя как антрополог. Он исходит из данных, недавно обнаруженных Кодрингтоном132 среди меланезийцев, и его замечания могут быть весьма полезны. Он догадывается о существовании молитв, непохожих на то, что мы привыкли называть этим словом, однако имеющих право называться молитвами. В своем кратком обзоре тех форм, которые принимает молитва, Макс Мюллер выдвигает идею о том, что молитва, возникнув как высказывание, имеющее форму 'да будет воля моя-', постепенно заменяется на диаметрально противоположное 'да будет воля твоя'133. Между этими характерными типами находились такие молитвы, как ведическая и семитская. Однако блестящие рассуждения не могут заменять доказательства. Прежде всего, если упомянутые формулы являются исходными, поскольку они сосуществуют, согласно Кодрингтону, с другими молитвами, определенно обращенными к божественной личности134, ничто не подтверждает, в действительности, что одни примитивнее других и
полог-отступник Кроули впадает в ту же ошибку. Его труд (Tree of Life, 1906, p. 62, 182) действительно носит философский характер. Однако он знаком с австралийскими фактами и по праву оспаривает интерпретацию Фрэзера, но ведет спор как теолог (Lang. Mythes, cultes et religions, trad. p. 180 подходит к проблеме так же). [Ср. анализ этих текстов выше].
129
Civilization primitive (tr. fr.), II, p. 468.
130
См. Waitz. Anthropologie des Mzturuo'lker (2), IV, p. 508.
'On Ancient Prayer'. Semitic Studies (Kohut), Berlin, Calvary, 1896, p. 1-51 (отрывки из неопубликованного курса, прочитанного в Оксфорде). Ср. предисловие к Wyatt Gill. Myths and Songs of South Pacific, Lond., 1890.
132
'The Melanesians' и т. д., Oxford, 1890.
'On Ancient Prayer', p. 41. Cp. Anthropological Religion, London, 1893, p. 320. 'The Melanesians', p. 71, p. 123. 280
что приказ предшествовал заклинанию. С другой стороны, фундаментальная проблема, касающаяся молитвы, остается открытой. Как слова могут обретать силу и приказывать божеству? Это невозможно понять, если принять доктрины Макса Мюллера по поводу происхождения религии из общего для всех
