евангелистским предубеждениям, полагая, что эта доктрина датируется II веком. Следы ее находят, как нам кажется, в самых древних общинах. И если понятие таинства развилось в последующие века, это не значит, что первые христиане придавали меньшее эзотерическое значение совместной трапезе, чем это делает рационалистически мыслящей лютеранин этого века.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЕПИСКОПАТА (1902)5
Диссертация аббата Мишиэльса является католическим сочинением6 по форме и по содержанию; речь идет о том, чтобы показать, что структура церкви основана на 'божественном праве'. Чтобы доказать это, автор прежде всего берется установить то, что Иисус на самом деле есть основатель церкви. Для этого он особенно опирается на знаменитый текст св. Матфея 'Tu es Petrus' и т. д., который представляет собой подозрительный каламбур и который, если бы он был подлинным, подтвердил бы только содержание миссии апостолов. Затем он показывает, что апостолы, продолжая дело Христа, тотчас придали церкви форму единого, иерархического целого. Уже в первой церкви Иерусалима Иаков, брат Господа, вероятно, был апостолом и главой. Все церкви, основанные Павлом, видимо, имели характер авторитарной организации. Верующие коринфяне, возможно, были, что бы ни говорили, руководимы
ь Выдержка из журнала Аппее sociologique, 5.
6 A. Michaels. L'origine de 1'episcopat. Etude sur la fondation de VEglise, I'asuvre des apotres el le developpement de
I'episcopal aux deux premiers siecles. Louvain, 1900.
364
индивидами, получавшими свою власть от апостола; что касается церквей Малой Азии, апостол Иоанн, по всей видимости, снабдил их всей религиозной организацией. Среди необходимых элементов церкви на первый план выступают епископы. В данном случае Мишиэльс должен утверждать, что епископат есть апостольский институт. Он замечает, что апостольские писания упоминают без различия пресвитеров и епископов как особ, которым поручено руководить верующими. Функции, которые исполняют одни и другие, не имеют ничего мирского; это 'пастыри душ', как их называют с конца I века в послании св. Климента; им дано право 'пасти' стадо. В этом тезисе есть доля правды. Но Мишиэльс вовсе не доказывает ни то, что эти 'пресвитеры' были единственными, кто осуществлял эту власть, ни то, что они имели приоритетное право на исполнение всех ритуалов, а в отношении проповеди наивысшую власть по отношению к той, которую имели 'пророки', евангелисты и т. д. зарождающейся церкви. Оставшаяся часть сочинения задается целью доказать, что, как только подобным образом был учрежден епископат, передача этого сана осуществлялась регулярно во всех частях христианского мира.
Апологетическое рвение автора не позволило ему, очевидно, беспристрастно обсудить вопрос. По многим пунктам он откровенно противоречит истории. Он сам вынужден признать
состояние относительной анархии, в которой находился христианский мир Египта, один из самых важных христианских центров; можно утверждать, что ситуация была подобной во всей Римской империи в течение значительной части I века. За исключением, может быть, Рима и Малой Азии власть священнического или епископского корпуса, по-видимому, еще не успела появится. К тому же несомненно, что этот корпус образует настоящее духовенство лишь много позже I в. Но противоположный тезис, которого придерживается протестантство, не менее преувеличен. Принимая во внимание быстроту, с какой увеличились объем и плотность молодой христианской церкви, если в этот момент не образовалась бы организация, одновременно гибкая и прочная, то христианство сошло бы на нет, как одно из мистических течений, которые возникали так часто, но не давали длительных и прочных последствий в семито-греко- римском мире. С другой стороны, неизбежно, что в церкви, как и в любой социальной группировке, очень рано происходит разделение между старожилами и новичками, пресвитерами и неофитами, причем первые являются знатоками традиции, носителями религиозного права, вторые же только постепенно допускаются до участия, до счастья быть руководимыми. По всей видимости, правда находится где-то посередине между католической и протестантской доктринами. С конца I века должна была образоваться прочная иерархия, по крайней мере, в Риме и в Малой Азии. Маловероятно и то, что она была в других местах, и то, что эти иерархи имели как раз те права, которое древняя католическая церковь признает за епископами. 365
ИСТОРИЯ ИСПОВЕДИ (1903)7
В этом очень полезном руководстве8 в строго хронологическом порядке представлено большинство важных текстов, относящихся к христианской исповеди в период, начиная со II по XIII века н. э. Во всем остальном, что касается истории устной исповеди, автор отсылает к Г. Ч. Ли, который оставил после себя классическое сочинение по этому вопросу, опубликованное в 1896 году.
Это разделение труда между двумя авторами, впрочем, соответствует реальному разделению фактов, так как именно четвертый Латранский собор в 1215 году впервые сделал тайную исповедь священнику строго обязательной.
Итак, благодаря Робертсу, мы можем поприсутствовать при появлении на свет этого института. И уже с этой точки зрения его маленькая книга представляет большой интерес для социолога, потому что он показывает нам, каким образом превратилась в систему эта очень важная часть религиозной жизни. К тому же изучение исповеди вызывает интерес у специалистов, занимающихся теорией внутреннего функционирования церкви. Действительно, исповедь главным образом дисциплинарный институт, который в ходе своей эволюции все более и более подчинялся иерархам церкви, пока не стал исключительным достоянием священнослужителя. Можно было бы сказать также, что использование исповеди было для духовенства важным элементом власти, и этим объясняется борьба, которую около двенадцати веков вело духовенство против более или менее непокорных мирян. Отказ от индивидуального сознания - отказ в пользу наставника - есть, прежде всего, признак силы церкви. Наконец, система исповеди тесно связана с системой покаяния и отпущения грехов, а через них - со всей моральной организацией наших западных обществ: моральные и искупительные свойства признания, исповеди, раскаяния являются слишком важными феноменами для того, чтобы мы не проявили интерес к изучению их связей с механизмом исповеди.
Результаты работы Робертса кратко сводятся к следующему. Возможно, существовали различные источники происхождения исповеди как таинства. Прежде всего, она должна была быть связана с той властью, которую приписывала себе церковь (иудейская, христианская) в отпущении грехов. Если апостолы, согласно предписанию Иисуса, 'связывают и развязывают' 'на земле и на небе', то это потому, что перед ними признаются в своей вине. Но с другой стороны, эта исповедь и это отпущение грехов имели место особенно в двух главных случаях: обращение язычника, вступающего в церковь и отрекающегося от своих прошлых заблуждений, и признание важных и публичных ошибок,
Выдержка из журнала Аппёе sociologique, 6. 8 С. М. Roberts. A Treatise on the History of Confession until it Developed into Auricular Confession, A.-D. 1215. Londres, 1901. 366
совершенных членами церкви (например, грех инцеста, совершенный дьяконом). Можно сказать, что в то время признание грехов было способом остаться христианином и способом им стать. Исповедь, возможно, приобрела черты покаяния лишь к концу III века; и, вероятно, лишь с этого времени священнослужители приобрели в этом преобладающую роль. До этого речь обычно шла о публичном признании, об отпущении грехов церковным собранием. Теперь в случае публичного признания священнослужитель, епископ молятся за грешника; и в некоторых случаях верующие прямо обращаются к священнослужителю, который им отпускает грехи. Возникает священническая и частная исповедь.
Но она все же остается необязательной; нигде даже не говорится о публичной исповеди как об обязательном институте. В то время как теория и устав покаяния постепенно приобретают все более определенные формы, в течение всего IV века сосуществуют три вида исповедей: одна, которую совершают перед Богом, другая - перед собранием верующих, а третья - перед священником или другим посвященным в сан человеком.
Естественно, что возрастающая власть церкви, власть духовенства, необходимость в более строгой дисциплине, которую непрерывное развитие христианства делало очевидной, - все это создавало все более и более действенные способы дознания и индивидуального контроля. И с другой стороны, надо было, чтобы это осуществлялось без слишком больших личных жертв. Так, личная исповедь священнослужителю получила значительное развитие начиная с VIII века. Она предваряет покаяние; она признана хорошим средством ободрить грешника и практическим способом уладить отношения с церковью. Но личная исповедь пока еще не регулярна и не обязательна, к тому же продолжает существовать прямая исповедь
