ни находился.
В Мехико Карузо пел «Кармен» под открытым небом на Пласа де Торос в присутствии тридцати тысяч зрителей. Объявление о выступлении Карузо было вывешено лишь за день до спектакля. На афише была простая надпись: «Поёт Карузо». Мексиканцы брали места штурмом. Более десяти тысяч человек не смогли попасть на концерт. Ни силы властей, ни дождь, обрушившийся во время спектакля на импровизированный театр, не могли заставить охваченную экстазом бурлящую толпу, готовую на любые жертвы, покинуть площадь.
По окончании последней сцены, вызвавшей всеобщий восторг, Карузо удалился под охраной полиции, приставленной следить за общественным порядком. Нужно было уберечь Карузо от неистовства восторженных поклонников.
В чём причина триумфа Карузо? Певец попытался ответить на этот вопрос в своём письме жене Дороти: «Наверное, тем, что в этот раз я пел, как никогда в жизни. Нечеловеческим напряжением всех сил мне удалось посредством голоса передать публике мои чувства и переживания, добиться духовного единения с ней. И это захватило её».
Карузо пользовался большим успехом у женщин. У дверей его гостиничного номера дежурили поклонницы — наследницы богатейших семей Америки. В августе 1918 года 45-летний тенор женился на американке Дороти Парк Бенджамен. Через год у них родилась дочь Глория. Кроме того, у Карузо было два внебрачных сына — Энрико и Рудольфо.
24 декабря 1920 года Карузо выступал в театре «Метрополитен-опера» последний раз. Это было шестьсот седьмое появление артиста на сцене этого театра. Карузо пропел пять актов «Дочери кардинала». Публика неистово аплодировала, кричала «бис». Но певец был уже серьёзно болен. У Карузо развивался в тяжёлой форме гнойный плеврит, и многочисленные операции лишь продлили его жизнь.
Энрико Карузо умер утром 2 августа 1921 года в Неаполе. Ему было всего 48 лет. Тело великого певца было набальзамировано и выставлено в центральном зале отеля «Везувио» в хрустальном гробу. Три дня и три ночи прощались итальянцы со своим кумиром. Прах Карузо погребён в Неаполе, на кладбище Пьянто, в специально возведённой капелле.
В сентябре 1921 года из Америки в Неаполь была доставлена огромная восковая свеча весом в пять центнеров — дар американского народа. Свечу планировали зажигать раз в год перед изображением Богоматери в память великого артиста, кумира миллионов. Эту гигантскую свечу отлили в Нью-Йорке по заказу «Объединённых больниц», институтов и приютов Америки, которым Карузо оказывал помощь.
Тысячи туристов из всех стран мира стекаются ежегодно в морское предместье Неаполя Санта- Лючия, посещают небольшое кладбище Пьянто, театр Сан-Карло — места, связанные с именем Карузо, чтобы почтить его память.
Сторожа закрытой часовни, где покоится Карузо, оберегают её от причуд посетителей. Одна нью- йоркская студентка осталась на кладбище после его закрытия, для того чтобы побыть в обществе великого певца до восхода луны. Пожилая женщина, тоже американка, готова была отдать последние деньги за то, чтобы ей разрешили посидеть до ночи на ступеньках часовни и воскресить воспоминание о том, как в далёкие дни своей молодости она слушала Карузо.
К счастью, остались записи голоса Энрико Карузо: он стал первым певцом, чей репертуар был записан на пластинках, а знаменитое ариозо «Смейся, паяц!» разошлось миллионным тиражом. Всего же Карузо было напето около 500 пластинок с более чем 200 произведениями!
Многие тенора преклоняются перед талантом Энрико Карузо. Однажды Лучано Паваротти остановился в гостинице «Эксцельсиор». Узнав, что Карузо обычно жил в соседней гостинице «Везувий», он сказал себе, что в следующий раз обязательно остановится в «Везувии» и, если возможно, в его номере. «Затрудняюсь объяснить, почему мне так захотелось, — писал Паваротти. — Может быть, это дань уважения, может быть, признательность, может быть, суеверие. Возможно, я подумал, что, пока буду жить там, он научит меня чему-то ещё в искусстве пения».
Трудно не согласиться с Торторелли, заявившим: «Память о Карузо будет жить до тех пор, пока в сердцах людей не угаснет любовь к музыке, пению и великим артистам».
Руаль Амундсен
Начало XX века — время отважных путешественников и первооткрывателей. Наиболее славных успехов добились норвежцы. Фритьоф Нансен и Руаль Амундсен предпринимают ряд выдающихся плаваний и походов.
Амундсен относится к тому разряду людей, которые своими делами будоражат воображение разных поколений. За короткий исторический отрезок времени он достиг целей, к которым многие исследователи стремились десятилетиями и даже столетиями. При жизни Амундсена не было человека, который бы не знал его имени, знают и помнят его и теперь и гордятся им как одним из лучших представителей рода человеческого.
Фритьоф Нансен скажет о своём коллеге: «В нём жила какая-то взрывчатая сила. Амундсен не был учёным, да и не хотел им быть. Его влекли подвиги».
Руаль Амундсен родился 16 июля 1872 года на хуторе Томта, близ местечка Борге в провинции Эстфолл. Семья его принадлежала к старинному и известному роду мореплавателей. Отец его был судостроителем.
Жизнь сложилась так, что только в двадцать два года Амундсен впервые ступил на борт судна. В двадцать два он был юнгой, в двадцать четыре — штурманом, в двадцать шесть впервые зимовал в высоких широтах.
Руаль Амундсен был участником бельгийской антарктической экспедиции. Вынужденная, неподготовленная зимовка продолжалась 13 месяцев. Почти все болели цингой. Двое сошли с ума, один умер. Причиной всех бед экспедиции было отсутствие опыта. Амундсен на всю жизнь запомнил этот урок.
Он перечитал всю полярную литературу, стремясь изучить достоинства и недостатки различных рационов, видов одежды, снаряжения. «Любой человек не так уж много умеет, — говорил Амундсен, — и каждое новое умение может ему пригодиться».
Вернувшись в 1899 году в Европу, он сдал экзамен на капитана, затем заручился поддержкой Нансена, купил небольшую яхту «Йоа» и приступил к подготовке собственной экспедиции.
В 1903–1906 годах Руаль первым обогнул на яхте Северную Америку. Более четырёхсот лет — от Кабота до Амундсена — понадобилось для того, чтобы одно малое судно наконец проследовало Северо- Западным морским путём из Атлантического в Тихий океан.
После трудного плавания яхта «Йоа» пришла в город Ном. «Не нахожу слов, чтобы описать тот приём, какой был нам оказан в Номе, — писал Амундсен в книге „Моя жизнь“. — Та сердечность, с которой нас встретили, бесконечное ликование, объектом которого была „Йоа“ и мы, навсегда останутся для меня одним из самых светлых воспоминаний».
Вечером Амундсен с лейтенантом Хансеном сели на катер хозяев и отправились на берег. «Катер ударился о берег, и даже сейчас я не понимаю, каким образом я попал на берег, — продолжал Амундсен. — Навстречу нам загремели приветствия из тысячи глоток, и вдруг среди ночи раздались звуки, от которых я задрожал всем телом, и слёзы выступили у меня на глазах: „Да, мы любим эти скалы“, — пела толпа норвежский гимн».
В октябре «Йоа» прибыла в Сан-Франциско. Амундсен подарил свой славный корабль городу, и с тех пор «Йоа» стоит там в парке Золотых Ворот.
После возвращения на родину Амундсен два года ездил по Европе и Америке, делая доклады о своём путешествии через северо-западный проход. Руаль собрал крупную сумму денег и расплатился с кредиторами. Оставшиеся деньги он решил использовать для нового путешествия.
Следующей своей задачей Амундсен считал покорение Северного полюса. Нансен одолжил ему своё судно, но пока шла подготовка к экспедиции, Кук и Пири объявили, что Северный полюс уже покорён…
«Чтобы поддержать мой престиж полярного исследователя, — вспоминал Руаль Амундсен, — мне
