– Неувязочка получается, гражданка Водянкина, чего ж это он в подушку стрелял, а не в вас?
– Перед этим он ещё и всю дверь изрешетил, а в меня так и не попал, подыграла прокурору Виолетта. – Интересно, а если бы он попал, а я – нет, вы бы ему те же вопросы задавали или другие? Нет, не подумайте, что я вас упрекаю, просто вы человек опытный, мне у вас полезно поучиться. – И она уставилась на прокурора наивными глазами школьницы.
– Я думаю, сперва следует полностью воссоздать картину происшествия, а потом задавать вопросы и делать выводы, – вмешался полковник из областного управления, присутствовавший при разговоре. – А вам, Водянкина, я бы посоветовал следить, чтобы нормы уголовно-процессуального законодательства соблюдались и в отношении вас лично. А то, понимаешь, прокуратура с нас семь шкур дерет, требуя неукоснительного выполнения этих самых норм, зато сами…
Тут с ним сцепился прокурор, и о Виолетте на время забыли. Она этим незамедлительно воспользовалась и присоединилась к опергруппе, обследовавшей тела и вещи убитых. Вид застреленных её не шокировал и тошноты не вызывал. Профессиональная закалка, не зря же их, ещё студентов, гоняли в судмедморг, да и пришлось не раз в процессе работы выезжать 'на трупы'. Были и резаные, и стреляные, и размолотые в процессе ДТП (дорожно-транспортное происшествие), и даже один 'парашютист'. Так на профессиональном жаргоне называют погибших в результате падения с высоты, например, спрыгнувших с балкона шестнадцатого этажа.
Ямщиков сидел в 'конторе' и сочинял отчет, когда в кабинет заглянул кто-то из оперов и крикнул:
– Петрович, в больнице поновой стрельба. Опять на твою подружку покушались. Два трупа.
Но пока он выбирался из-за стола в углу, пока выскочил в коридор, опера и след простыл. Ругаясь, и даже матом, что для него было совершенно не характерно, Ямщиков зашвырнул бумаги в сейф и бегом ринулся на первый этаж. За стеклом 'аквариума' скучал дежурный лейтенант.
– Слушай, – он никак не мог унять нервную дрожь, – что там опять в больнице стряслось?
– Да опять твоя протеже Водянкина отличилась. Расстреляла сразу двоих. Даже в больнице не может спокойно полежать.
Бледность на лице Ямщикова сменилась нездоровым румянцем. Он протер ладонью лоб и спросил:
– Машина есть какая-нибудь?
– Спохватился. Давно уже все там, а остальные за начальством помчались. Похоже, сегодня будет ночь большого крика. – Лейтенант досадливо потянулся и зевнул.
– Да уж, сегодня не подремлешь, – ехидно посочувствовал Ямщиков и вышел на улицу.
Подвезли его ребята из медвытрезвителя, он с ними дружил. Возле больницы, действительно, стоял десяток знакомых машин и несколько начальственных 'волжанок'. К месту происшествия Ямщикова ни за что бы не пропустили – чином не вышел, – но у него нашелся отличный аргумент:
– Это мой пистолет там стрелял. Пропустите к прокурору.
И майор из горотдела, торчавший в дверях коммерческого девятого этажа, помявшись, уступил дорогу. А, может, Ямщикову так только показалось, поскольку проходивший в это время по коридору полковник, начальник городского уголовного розыска, старый знакомый, узнал опера, тут же зацепил его за локоть и поволок в кабинет дежурного врача, где допрашивали симпатичную убийцу. Он даже обрадовался встрече, словно долго искал Ямщикова, и вот, – о радость! – нашел-таки.
– Здорово, Петрович! Говорят, это ты девочку сюда пристроил по блату. Ну-ка, расскажи мне первому.
Ямщиков только поморщился. Все норовят чего-нибудь накопать, отличиться, пока сам генерал здесь ошивается. Больше начальства – меньше толку. Вместо работы одно служебное рвение.
Мертвецов к этому времени уже сфотографировали и произвели осмотр тел. Сейчас они лежали в коридоре на окровавленных клеенках, полуголые. Одежда расстегнута и стянута, карманы вывернуты. Ямщиков, проходя по коридору, задержался на минутку, чтобы взглянуть на лица, освобожденные из-под глухих масок.
– А, старые знакомые! – воскликнул нарочито громко и весело, словно радуясь нежданной встрече с хорошими друзьями.
Начальник угро тут же изменил направление тяги и втащил Ямщикова в залитую кровью палату Виолетты.
– Доложи информацию, капитан.
– 'Звездная пехота' старшего лейтенанта Старкова, бывшие спецназовцы, – пояснил Ямщиков, – телохранители господина Будякина. – Поманил полковника пальцем, увлекая за собой обратно в коридор. – Вот этого, – ткнул тем же пальцем в дырявый лоб с запекшейся вокруг входного отверстия кровью, днями в новостях показывали, когда хозяйка будякинская из ружья окошко вынесла. Он тогда живой был, журналистов гонял.
– Оч-чень интересно, – зловеще процедил начальник угро, – автоматы с глушаками, маски на лицах и никаких документов в карманах. Телохранители, говоришь?
– Скорее даже, личная гвардия, – деликатно уточнил капитан. – Мы к этим ребятишкам давно присматриваемся. Грязных делишек, похоже, за ними изрядно поднакопилось, но концы прячут профессионально.
– Где-то тут наш генерал обретается, пойдем, нехай волкодавов с цепи спускает, пока след горячий.
– Так вы пойдите, доложите, – предложил капитан, – а я тут пока подежурю.
Он саркастически улыбнулся вслед полковнику, озабоченно шагающему в направлении высокого начальства, и огляделся. В обоих концах больничного коридора теснился медперсонал и больные, поднятые с коек необыкновенными событиями. Приближаться к месту происшествия не дозволяла милиция. Кордоны были выставлены плотные – по сержанту на квадратный метр, не меньше. Любопытствующих, впрочем, понабежало изрядно со всех этажей, и даже главврач, выдернутый по такому случаю из домашнего кресла, не смог всех разогнать по местам.
Прибытие передовых отрядов органов правопорядка Славка переждал в ванной. Естественно, не просто так сидел-поплевывал, а отмывался от пожарищной копоти. Нашел за батареей какую-то подозрительного вида губку, похоже, служившую для мытья ванны или ночных горшков, и применил в качестве мочалки. А что делать? Тут уж не до брезгливости, из таких переделок или выходят чистыми, или не выходят вовсе.
Копоть отмывалась с трудом. Но лицо и руки он оттер, измылив полкуска мыла. Хуже было со спиной. Кислотные язвы не успели затянуться, как он снова их разодрал, да ещё золой и всякой грязью замусорил. Уж как смог, напустил мыльной пены на спину, да смыл. Волосы опять же пришлось промывать как следует. Как ни торопился, до приезда милиции не успел закончить.
Но никто его не потревожил, хотя дежурный следователь, прибывший с опергруппой, сразу переписал всех, кто был на этаже. Но сведения он получил от медсестры, которая ничего не знала о Славке, а шум воды в ванной попросту не услышала. Пока криминалист и следователь фиксировали следы, делали фотоснимки и составляли протокол, прибыло начальство, сбежались любопытные, и под шумок можно было бы рояль незаметно вытащить, не то что появиться из ванной.
Всю грязную и рваную одежонку, все обгорелые клочки Славка сложил в большой мусорный мешок из черного полиэтилена, закопав в использованные одноразовые шприцы, пустые упаковки из-под лекарств и банановую кожуру. Оставил только плавки и джинсы. Они были прикрыты штормовыми непродуваемыми штанами, поэтому не испачкались. А вот кроссовки пришлось помыть и засунуть за батарею, чтобы просохли.
Некоторые затруднения возникли с пакетом, набитым деньгами. Славка затолкал в него ещё и наручники с ключом, жалко было выбрасывать вещь, пригодились бы в хозяйстве. Сперва хотел запрятать деньги в тот же мусорный мешок, но передумал. Мало ли, что может случится: вдруг захотят обыскать все закоулки и натолкнутся или уборщица откопает, или вовсе унесут и отправят на свалку. Решил взять с собой. благо, в мешке нашлась подходящая коробка из-под шприцев. Положил в неё – да и под мышку.
Славка решил закосить под санитара. В ванной нашелся несвежий белый халат и чепчик, а в
