немного денег и прозрачная пробирка с завинчивающейся крышечкой и черными зернышками внутри. Хабибулин ткнул в нее пальцем:
– Это что еще?
– Клопы, жучки, – со снисходительной надменностью ответил Вовец, – насекомые, короче. – Он уже настроился ехать, и его раздражал пустой разговор.
– Электронные? – с любопытством спросил капитан. Он смотрел по понедельникам телесериал 'Багз – электронные жучки', и мысль у него сразу сработала в этом направлении. – А ну-ка, Ващенко, наковыряй мне пару штук. Ни разу в руках не держал.
– Эй, эй, не вздумай, – не на шутку испугался Вовец. – Не смей, слышишь?!
Но сидящий с другой стороны младший сержант уже вытащил из пакета пробирку и принялся откручивать пробку.
– А ну, кончай! – заорал Вовец и попытался скованными руками выхватить пробирку. Ващенко выставил локоть, загораживаясь, от толчка пробирка дернулась, и все содержимое вылетело на дверцу. – Все вон из машины! – еще громче завопил Вовец.
– Тихо! – рявкнул Хабибулин, перекрыв его голос. – Сам из машины, живо!
Магомедов тут же выскочил наружу и выволок Вовца. Капитан быстро разомкнул наручники, снял и вернул лейтенанту. Быстро поднес ладонь лодочкой к козырьку, вроде как честь отдал.
– Приношу свои извинения. Надеюсь, инцидент исчерпан. – Крикнул своим: – По местам!
Неистовые крики Вовца как-то сразу убедили его, что в пробирке на самом деле были электронные жучки – подслушивающие устройства: не зря же гебешник так разорался. И понял, что следует торопиться в райотдел, пока там не зашло слишком далеко. Отдубасят подполковника, а потом всем крышка. И с Хабибулина с первого спросится, что, не разбираясь, сотрудника ФСБ приволок, да еще поди начальника какого-нибудь. А то, что жучки эти в машине остались, ничего, Ващенко подметет.
– Барахло мое верните, – заорал вслед Вовец и бросился за машиной.
Магомедов швырнул в окно полиэтиленовый пакет. Вовец подбежал, поднял его. Сразу вложил нож в ножны, остававшиеся на ремне.
– Володя! – окликнул его Ченшин. – Садись, я тебя подвезу. Да не бойся ты, все нормально. Давай мириться?
Правда, он шел не к Вовцу, чтобы пожать руку в знак примирения и прощения, а к своей 'ниве', стоявшей по другую сторону дороги. Там, в сумке на сиденье, у него лежал ТТ, оброненный Шубой на завале. Надо было только руку протянуть, взять его и большим пальцем опустить флажок предохранителя. И он вслепую нащупал холодную пистолетную рукоятку внутри сумки, потому что неотрывно следил глазами за Вовцом, который уже почувствовал неладное. Если бы не колючая боль в отшибленном боку, Вовец уже бегом скрылся бы в лесу.
И тут на дороге показался пожарный автомобиль. Леспромхозовский старый ГАЗ-66 спешил на пожар, видно, крутихинские лесники заметили с вышки дым и вызвали машину. Ченшин встал, пряча пистолет за спиной, натянуто улыбаясь, и поглядел на Вовца, примерился, куда сперва выстрелить – в живот или в грудь? Красный облупленный фургон с лестницей наверху на несколько секунд закрыл от него мишень, а когда проехал, то на другой стороне дороги никого не оказалось.
Ченшин оторопело уставился на пустое место, потом быстро подбежал, надеясь обнаружить своего врага спрятавшимся за какой-нибудь куст. И только тут, беспомощно оглядевшись, увидел его. Вовец уезжал на пожарке, прицепившись сбоку к каким-то дверцам, а одной задранной рукой ухватившись за лестницу. И он подтягивался, явно намереваясь залезть на крышу.
Злобно выругавшись, Ченшин кинулся к 'ниве', торопливо завел мотор, принялся разворачиваться, чтобы пуститься в погоню. Но когда он через пару километров настиг красную машину, уже почти у самого пожара, Вовца на крыше не оказалось. Он спрыгнул, как только увидел, что Ченшин перебегает на противоположную сторону дороги, где оставил свою машину.
Некоторые люди специально голодают и даже утверждают, что это полезно для здоровья. Вовец к данной категории граждан не относился. Он вообще не понимал, каким образом всякие крутые Рэмбы и Шварценеггеры на протяжении целого фильма ничего не едят, только носятся, как дикие лошади, стреляют и дерутся. Вовец не очень жалел последний рюкзак, сгоревший в завале, ему не хватало тушенки и сухарей. Тем не менее, намеченную программу следовало выполнять.
Компас у него имелся, местность он уже знал великолепно и мог свободно ориентироваться без карты. Боль в печени постепенно проходила, и он мог идти пусть не самым скорым шагом, но достаточно быстро. Через полчаса был уже на Изумрудной горе. Подобрав возле шахты железный клин, принялся добывать из тайников изумруды. Наполовину сгоревшую энцефалитку выбрасывать не стал, здраво рассудив, что в нее можно завязать пакеты с изумрудами. По низу куртки был продернут шнур, чтобы плотно притягивать ее к телу. Шнур уцелел, Вовец его вытащил и использовал для увязки. Перебросил длинный сверток через плечо и затянул рукава энцефалитки на груди. Груз оказался за спиной, не болтался и спину особо не давил. И руки свободны. После этого Вовец заглянул в штольню: не осталось ли там чего полезного? Но, кроме фонарей, ничего не нашел. Подумав, решил взять налобник с батарейкой, чтобы ночью идти не запинаясь о коряги.
Потом Вовец спустился к ручью и двинулся краем леса, на ходу оглядывая долину. Через пару километров нашел, что высматривал: пустую бутылку из-под водки. К сожалению, без пробки. И на дне ее лежали дохлые мухи, видно, напробовавшиеся остатков алкоголя. Правда, из горлышка пахло вовсе не водкой, а гнилью. Но Вовец не страдал излишней брезгливостью, не в Лондоне воспитывался. Он выполоскал бутылку как следует и наполнил ручьевой водой. Лучше такая, чем в пути из болот и придорожных луж грязь с разной живностью хлюпать. А при такой жаре без питья далеко не уйдешь, уж это-то он знал совершенно точно. Отмахать же предстояло изрядно, а за день он уже находился и набегался сверх всяких сил. Здраво рассуждая, в преддверии наступающего вечера следовало бы подумать о ночлеге. И тут ему почудилось какое-то подозрительное ауканье. Вовец остановился и прислушался. Уже собирался идти дальше, как снова донесся этот же приглушенный звук. Где-то в лесу на горе гавкнула собака. Вряд ли собачку просто вывели погулять. Начиналась очередная гонка с преследованием. И призом в этой гонке снова была жизнь Владимира Меншикова. Тяжело вздохнув, Вовец швырнул в кусты бутылку с водой и лениво потрусил вперед вдоль русла ручья.
Он бежал, потихоньку набирая скорость, соображая на ходу, что бы такое придумать. У него имелся нож, который, безусловно, может пригодиться в ближнем бою, но главным образом против собаки. Потому что кобели у нас пока что огнестрельного оружия не носят. Вот о людях этого сказать нельзя. Тут результат ближнего боя наверняка окажется в пользу того, кто с обрезом или пистолетом.
Еще у Вовца был налобный фонарь. Он протащил голову в кольцо резинки и повесил налобник на шею, а лямку с батареей перекинул через плечо. Блок батареек и отражатель с лампочкой вряд ли могли послужить мало-мальским оружием, а вот двойной провод мог пригодиться. Поскольку в открытый бой Вовец вступать опасался, следовало придумать какую-то ловушку, чтобы охладить пыл погони. Он знал множество различных охотничьих хитростей, надо было только выбрать подходящую, чтобы ловушка оказалась эффективной, малозаметной и, главное, простой в изготовлении. На ее устройство Вовец мог потратить всего несколько минут. Поэтому он, не снижая темпа своей трусцы, внимательно оглядывал окружающий пейзаж, рассчитывая обнаружить подходящий для западни материал.
На острие погони всегда в таких случаях находится собака. Она держит след, а за ней бегут уже все остальные. Достаточно вывести собаку из строя или просто сбить со следа, и погони можно больше не опасаться. Если бы у Вовца с собой были какие-нибудь остро пахнущие вещества, он, конечно, воспользовался бы ими для обработки следа. Но даже курить он бросил несколько лет назад. В противном случае не пожалел бы пачки сигарет, чтобы посыпать табаком дорожку позади себя.
Мысленно он уже рассортировал все известные ему способы лова крупных хищников. Большая овчарка, а именно такая гналась за ним, вполне сопоставима с волком. Западни, в которых хищник отлавливается живьем, не годились. От собаки следовало избавиться раз и навсегда, а не до тех пор, пока ее снова пустят по следу. Ловушки и капканы, в которые зверь заманивался с помощью привады, тоже не подходили. Оптимальным средством казалась петля. Двойной провод от налобного фонаря вполне годился для этой цели. Но следовало еще подыскать соответствующее место.
