— Она не права! Она всех уже тут застращала! Нужно, чтобы кто-нибудь поставил ее на место! — объяснила Алиса.
Но подруга поспешно отвела взгляд, чтобы не встречаться с ней глазами, и ничего не ответила.
«Она мне завидует, — думала Алиса, быстро шагая по улице. — Это трудно — быть избранной, я знаю. Избранный один против многих. Он слишком яркий, слишком настоящий для них».
Она повернула за угол дома и вдруг остановилась.
У подъезда стояли двое: девушка и парень. Все щеки девушки были исполосованы косыми потеками туши, а помада смазана так, что лицо стало похожим на клоунскую маску. Алиса видела в цирке печальных клоунов. Так вот девушка была точь-в-точь одна из них.
— Ты подлец! Как ты смеешь! — крикнула она, замахнувшись, чтобы дать парню пощечину.
Но тот перехватил руки подруги и плотно прижал ее к себе.
— Ну, ну, потише, не маши лапками, — засмеялся он, легко уклоняясь от ее обутой в изящный сапожок ножки.
— Ненавижу! Гад! Сволочь! — девушка попыталась плюнуть молодому человеку в лицо.
— Ах так! — прошипел он, перехватывая кисти подруги одной рукой, а второй вдруг отвесил ей ощутимую затрещину. — Вот тебе, истеричка. Так лучше?
Девушка застыла. По ее лицу тропическим ливнем катились слезы.
Если бы импрессионисты искали натурщицу для новой поражающей воображение картины, лучшей кандидатуры им было бы не найти.
— Ты… ты ударил меня?!..
Оставаться безучастной свидетельницей этой сцены Алиса не могла. В животе уже образовался тугой комок. Она вспомнила те ужасающие сцены, что показывал ей Кассиэль. А еще она вспомнила себя и Дэна.
— Отпусти девушку, — сухо произнесла она, подходя к парочке.
Плачущая девушка уставилась на неожиданную защитницу, забыв даже плакать.
— Слушай, не вмешивайся, а? — лениво бросил парень, не удостаивая Алису ни единым взглядом. — Это наше дело, что, не поняла?
— Нет, это ты не понял, — так же спокойно, сдерживая бушующую в груди ярость, ответила Алиса. — Никто не смеет бить слабых! И я отомщу тебе за всех, кому ты причинил боль!
С этими словами она протянула руку и прикоснулась ко лбу парня, словно ставя на нем клеймо.
Парень вздрогнул и выпустил руки своей пленницы.
С полминуты он неподвижно стоял, словно пытаясь осознать, что же произошло, потом вдруг посмотрел на девушку.
— Да, и вправду нет никакого смысла. Я ухожу. Мы с тобой действительно не пара.
— Но Олег! Постой! — Девушка умоляюще простерла руки, и на ее омытом слезами лице появилось беспомощное умоляющее выражение. — Ну, прости меня, пожалуйста, прости! Да, я дура, я истеричка! Но я ведь люблю тебя! Понимаешь, люблю! Ну вспомни, сколько мы с тобой ссорились, а потом опять мирились!
Он покачал головой.
— Прости, Марин, я вдруг опомнился и понял, что ничего больше между нами не будет.
Ее пальцы судорожно вцепились в его куртку, но он, один за другим, разжал их и, не оглядываясь, зашагал прочь.
Марина медленно повернулась к Алисе. Глаза девушки сверкали, словно у фурии.
— Слушай, ты кто такая?! Зачем ты вмешалась! Зачем? Да как ты смеешь!
Изогнув пальцы, словно когти, она ринулась на Алису.
— Я хотела тебе помочь, защитить! — закричала та, уворачиваясь от длинных, выкрашенных алым лаком ногтей.
— Помочь?! Помочь?!
Девушка запрокинула лицо и вдруг, словно сумасшедшая, захохотала.
— Прости, я не знала, — пробормотала Алиса. Закрыв руками пылающие щеки, она кинулась в направлении дома.
Ну почему это случилось с ней?! Она же хотела только добра! Только добра, и ничего другого!
8. Лепестки сакуры
Она узнала его даже со спины. Он сидел на скамейке у детской площадки и не обернулся, когда она подошла, хотя наверняка слышал звук ее шагов.
— Привет, Миша! — окликнула его Алиса, останавливаясь за ним. — Что ты тут делаешь? Меня ждешь?
— Жду, — согласился он, указывая на сиденье рядом с собой.
Алиса подозрительно провела рукой по скамейке: не испачкать бы джинсы, но села.
Миша молчал. Его лицо показалось Алисе грустным и немного растерянным. Кому-кому, а ей было прекрасно известно это выражение.
— Неприятности? — поинтересовалась она.
Он кивнул.
— На учебе или на работе? Ты вообще не говорил, работаешь ты или учишься?
— И работаю, и учусь одновременно, — отозвался он, чертя прутиком на земле непонятные узоры. — И ты права: неприятности, и очень серьезные.
— И там и там? — с деловым видом поинтересовалась девушка.
— Ага, — парень кивнул.
— Не парься! — попыталась ободрить его Алиса. — Все проходит, пройдет и это. У меня вот тоже неприятности были…
— И что? — Миша, наконец, посмотрел на нее, и ей вдруг стало отчего-то не по себе под внимательным взглядом серых безоблачных глаз.
— Ну… теперь уже лучше, — не слишком уверенно отозвалась она.
Они помолчали. Сидеть рядом с Мишей — просто так, не говоря ни слова, оказалось неожиданно хорошо.
— Ты когда-нибудь разочаровывалась в людях? — вдруг спросил он.
— Да, — кивнула Алиса, вспоминая о Дэне. Она надеялась, что он заплатил за ее разочарование… Но виновен ли он в нем? Возможно, она сама просто не хотела видеть, каков он с самого начала. И Светланка… не слишком ли жестоко она поступила с ней сегодня?..
— Тебя предали? — спросила девушка, глядя на молчаливого парня.
Миша покачал головой.
— Нет, хуже: предали себя, — ответил он очень серьезно.
Что-то легко коснулось Алисиной щеки. Девушка подняла голову и увидела, что это облетающие лепестки вишни. Умирая, цветы рассыпались белыми лепестками и падали на землю, словно непролитые слезы.
Миша поймал один из лепестков на раскрытую ладонь.
— Посмотри, какая хрупкая красота… — задумчиво произнес он и дунул на лепесток, отправляя его в дальнейшие странствия.
— Ты странный, — заметила Алиса, сама не зная, нравится ей эта странность или настораживает.
— Ты тоже непростая девушка, — отозвался парень, задумчиво глядя на кружащийся в плавном танце лепесток. — И, как понимаю, у тебя тоже сейчас не все в порядке. Хочешь — расскажи мне, вдруг смогу помочь.
Алиса молча покачала головой. Ей никто не может помочь. Да и разве можно рассказать все — и про Кассиэля, и про миссию, и про Светланку… Все происходило слишком быстро, как будто пущенный с горы
