больными.
Роды, болезни и даже рождение ребенка рассматривались зороастрийской догматикой как осквернение чистоты организма, нарушение «идеального» физического состояния человека. Согласно зороастрийским предписаниям, связанным с обычаем очищения, женщина во время ее месячных недомоганий, родов и болезней подвергалась определенному табу, сидела на каменной скамейке или же спала на полу в темной половине дома, не смела приближаться к священному огню, выйти на воздух, видеть небо и солнце, работать в саду. Она надевала самую плохую одежду, ела в отдельной посуде. Никто из семьи, в том числе дети, не подходили к ней. Приготовлением пищи занимались другие члены семьи, но если у женщины был грудной ребенок, ей приносили его кормить, а после кормления тут же уносили.
Даже в первые два десятилетия XX в. зороастрийские женщины страдали от этого обычая, хотя, по мнению М. Бойс, подобные трудности «как будто вырабатывали стойкость характера» у зороастриек.
От рождения до смерти
В период беременности женщина получала некоторые льготы, особенно перед родами. В доме, где она находилась, круглосуточно горел огонь, символизирующий добро. Когда рождался ребенок, пламя должно было гореть плавно и ровно, и за этим следили со всей строгостью. Этот обряд был связан с древним зороастрийским преданием о том, что, когда рождается ребенок, к нему является дьявол и уберечь ребенка от него может только плавно горящее пламя.
После рождения ребенка ритуал очищения и матери, и новорожденного был долгим, тяжелым и продолжался 40 дней. В первые дни после родов мать не могла пить чистую воду, погреться у очага, даже если роды происходили зимой, были тяжелыми и существовала угроза жизни ее и ребенка. Неудивительно, что смертность при родах и в послеродовой период среди женщин-зороастриек была велика.
Однако в обычное время, когда зороастрийка была здорова, она пользовалась большей, чем мусульманка, свободой, а в некоторых случаях в решении вопросов, связанных с домашними делами и хозяйством, она проявляла твердость, с которой должны были считаться все члены семьи.
Если индийские парсы при рождении ребенка для предсказания его судьбы обычно прибегали к помощи парсов-астрологов, которые многое в своей профессии заимствовали у мусульманских астрологов, то иранские зороастрийцы никогда не пользовались предсказаниями астрологов — среди зороастрийцев Ирана их не было, а об обращении к мусульманам-астрологам не могло быть и речи. В то же время зороастрийцы не всегда знали точно или даже приблизительно число, месяц и год рождения своего ребенка и не отмечали дни его рождения.
В возрасте от 7 до 15 лет (по некоторым данным, от 12 до 15 лет) происходил обряд инициации или конфирмации — приобщения подростков к зороастрийской вере. Инициация была связана с обычаем надевания священного набедренного нитяного пояса — кушти, который зороастрийцы, как мужчины, так и женщины, должны были носить всю жизнь. Зороастрийцы-мужчины были обязаны носить священную для зороастрийцев рубаху. И кушти, и рубаха являлись символами приобщения к вере своей общины, готовность следовать предписаниям Авесты и полную покорность своему богу — Ахурамазде. Американский иранист Джексон, изучавший обычаи парсов в Индии и зороастрийцев в Иране еще в прошлом веке, отмечал разницу в выполнении этого обряда между зороастрийцами и парсами. Этот обряд у парсов Гуджерата называется «ноузад» («вновь рожденный»), а у зороастрийцев — «седра пушун» («надевание священной рубахи»). У парсов Индии этот обряд носил торжественный религиозный характер, между тем этот обряд у зороастрийцев Ирана выглядел более обыденным. Он мог осуществляться в любом месте, в том числе и дома, где находился зажженный светильник или священный огонь, и даже необязательно в присутствии священнослужителя, в то время как у парсов присутствие дастура было обязательным. Мальчики и девочки сами могли надеть на себя кушти, но только после того, как они прочли четыре молитвы из Авесты. Бывало и так, что зороастрийский подросток, захватив с собой кушти, шел в дом своего наставника, который обучал его молитвам, и там надевал кушти и священную рубаху. Затем он преподносил своему учителю (это мог быть служитель культа или лицо, хорошо знающее Авесту) сахар и хлеб, обязательную ритуальную еду, которой сопровождаются все обряды зороастрийцев. В Индии обряд инициации происходил более торжественно, чаще всего в храме, где главный дастур читал юношам и девушкам молитвы из Гат, заповеди пророка Зороастра. Гимны и молитвы читались опытными декламаторами. Зороастрийцы Ирана, побывавшие в Индии, старались впоследствии подражать парсам, устраивая во время инициации торжественные церемонии, придав им еще большую религиозную окраску. После свершения этого обряда подростки становились полноправными членами общины, выполняя все предписания и обычаи зороастрийской религии, и в первую очередь закон большого очищения — барсном, или баршнум девяти ночей: соблюдение всех правил чистоты тела, дома, земли, воды, полезных животных, намеренно избегая соприкосновения с тем, что по зороастрийским канонам являлось «оскверненным» и «нечистым».
Премудрости календаря
Многие зороастрийские обряды были связаны с временами года и носили сезонный характер. Согласно древнему зороастрийскому календарю, они сопровождались религиозными церемониями и праздниками.
Зороастрийцы издавна пользовались в повседневной жизни солнечным календарем по образцу египетского солнечного календаря.
Точных данных о времени и месте создания зороастрийского календаря нет; по предположению В.А. Лившица, зороастрийский календарь возник в Восточном Иране или Средней Азии в первой половине I тыс. до н. э. и был воспринят в Западном Иране Ахеменидами. Так как зороастрийский календарь был короче астрономического года на 6 часов, это приводило к тому, что каждые четыре года начало нового календарного года как бы передвигалось на один день. За 120 лет эта разница составила полный зороастрийский месяц — 30 дней. В период правления Сасанидов производилась, хотя и нерегулярно, вставка такого месяца. Однако это порождало несоответствие между календарем и сезонными, религиозными праздниками, которые, согласно предписаниям Авесты, должны были проводиться в строго определенное время года.
Особым неудобством для правоверных зороастрийцев было несоответствие между календарем и празднованием Ноуруза, которое совпадало с днем весеннего равноденствия, или «вхождением Солнца в созвездие Овна».
Абу Рейхан Бируни писал по этому поводу, что год персов составлял 365 дней, а одной четвертью дня «они пренебрегали, пока из этих четвертей не накапливалось дней на целый месяц, что происходило один раз в 120 лет». Однако зороастрийцы предпочитали, чтобы дополнительные дни составляли целые месяцы, а не дни, так как увеличение числа дней в месяцах сделало бы невозможным произнесение нужной молитвы по соответствующим дням, поскольку, согласно зороастризму, молитва должна была точно соответствовать ангелу-покровителю того дня, когда она читалась, а таких ангелов было 30 (по количеству дней) в месяце. «Но если число дней в месяце увеличилось бы на один день, «замзама» (молитва) не была бы действительной».
Когда в календарный год вставлялся дополнительный (високосный) месяц, последние пять дней, приходившиеся на конец года и связанные с одним из древних зороастрийских религиозных праздников — почитанием душ умерших, следовали не за последним, 12-м месяцем в году, а за високосным месяцем. Это создавало дополнительные трудности, так как передвигались последние пять дней.
Основываясь на сообщениях Бируни о том, что один из последних календарных пересчетов был произведен при Иездегерде, сыне Шапура, когда после VIII месяца (абана) было прибавлено два високосных месяца, и отождествляя упомянутого выше царя с Иездегердом I Сасанидом, иранский ученый Таги-заде пришел к выводу, что указанный високосный цикл был седьмым по счету и, таким образом, начало официального употребления зороастрийского календаря в Иране можно отнести к 441 г. до н. э.,
