были действительно люди, всецело преисполненные и руководимые благодатью Христовой; после смерти их мощи и чудеса для верующих, как доказательство действительности их спасения, а следовательно, они и там на небе получили то, к чему стремились здесь. Это действительно доказательство налицо. Если мы действительно приложим к сердцу все то, что слышим в церкви, то и для нас сила благодати Христовой будет ясна и понятна, действенна. Японскую книгу вы хорошо понимаете, так как раньше употребили усилие понять все знаки и теперь они для вас свои и совсем не тайна; а я ту же книгу держу в руках и ничего в ней не понимаю, так как не постарался понять знаков. Так и благодать для всех действительная сила, но узнают ее силу и живут ею только действительно восприемлющие и принимающие ее к сердцу. Так воспоминая ныне всех святых наших, постараемся подражать им, чтобы и быть действительно христианами, а по смерти в Царствии Божием со святыми.
Потом я кратко рассказал о той радости, с какой христиане собрались для богослужения в Кобе и Какогава, и многие причащались; я советовал и им в этот пост поисповедоваться, посты суть нарочитые дни для покаяния. Конечно, мы всегда должны иметь в сердце покаянное настроение перед Богом, но часто забываем это, а потому хоть в посты-то должны приходить в себя и искренно каяться перед Богом. Так побеседовавши минут с 20, я пошел к ребятам в школу. А там регент уже уставил их в ряды для пения. Под скрипку, а сначала под фисгармонию пропели многое — почти все из литургии, а потом кое-что из бдения, очень недурно. Ребятам понравилось. Я ободрял их и говорил, что потом можно будет петь на клиросе (хотя и теперь можно, но пусть постепенно, чтобы выходило как бы мое согласие на их желание, а не мой совет, это будет прочнее потом). Потом я предложил им и угощение на первый раз — дал коробку печенья. В это время приходили и прощались некоторые из христиан, уходившие из собрания. Потом ко мне приходил Кавагуци Петр; в разговоре он мне сказал об одном ослабевшем семействе Цикахара. Их трое, но совсем отстали от церкви. Оказывается, они и в метрику не вписаны и, очевидно, их никто из наших не знает. Кавагуци подробно сказал и их адрес; постараюсь непременно найти и сделаю, что Бог благословит. Ровно с 1 часу было женское ежемесячное собрание; на нем две христианки говорят поучения, объясняя Новый Завет; а потом собирают по 10 или 5 иен с каждой в месяц; на эти деньги помогают разным несчастным или делают нужное для церкви. Сегодня собралось только около 10 христианок; поучение говорила только одна, ибо другая не пришла; потом говорили катехизаторы; но я плохо понимал их всех. Потом собирали деньги; дал и я 1 иену. Сам я ничего не говорил, так как это было бы для меня первое собрание, и я решил только познакомиться с этим делом. К христианам сегодня не пошел, так как катехизаторы уже разошлись, хотя я еще третьего дня говорил о сем Сакума. Рассказавши об этом владыке, я ему пишу.
«Я писал Вам, что в Акаси просят катехизатора. Но к прежде высказанному мною мнению, чтобы постепенно приучать христиан своими средствами участвовать и созидать нужды Церкви, я предлагаю: нельзя ли теперь начать проповедь уже на средства христиан? То есть нельзя ли предложить язычникам Акаси: если действительно желаете слушать учение, то содержите катехизатора и давайте ему на это в месяц столько-то. Может быть, это и затруднит дело быстрого присоединения к Церкви язычников; но зато будет больше обеспечения для дела. Тогда будут слушать только действительно желающие того; а действительно бедных-то и не могущих платить всегда можно найти. Гнаться за количеством крещений ведь для Царствия Божия и для спасения нет нужды; пусть будет немного, да крепко. Как Вы мыслите? И если такая комбинация возможна, то сколько нужно с слушателей на катехизатора?» А потом: владыка писал, что для обучения детей пению можно поправить старую гармонию или купить новую; я пишу: «пока погодим немного и поправлять, и новую покупать. Посмотрим, как это дело привьется и пойдет; тогда можно будет и сделать нужное; а теперь желающие бренчат и на этой скрипучей машине».
Июня 1/13 вечером ходил к Маруяма Феодоре; она с дочерью занимается расчесыванием женских волос и потому будто бы за много-деланием не имеет возможности приходить в церковь; я ей сказал, что так и совсем уйдет из Церкви, ибо если сегодня да завтра да послезавтра чего-нибудь не сделать, то потом уж и по привычке не сделаешь, а потом и совсем к этому охладеешь; так помни одно, что все мы умрем, а потом ответ перед Богом: что же мы скажем Ему о своем удалении от Него? Итак, по временам хоть по очереди приходите в церковь, а в этом посту непременно исповедайтесь. Хотя во время моих слов даже прослезилась (чего я еще не встречал), но слишком черствая натура; впрочем, я, может быть, и ошибаюсь: мне так показалось по наружности. Мы спросили ее о Цикахара, о котором вчера сказал Кавагуци; и она знает такого христианина и приблизительно указала место его. Мы и пошли его искать, но все наши многочисленные расспросы по улице не привели ни к чему; никто ни знает здесь такого. Может быть, Кавагуци немного ошибся; спросим еще у него и найдем-таки. Мы и пришли к Кисимото Акилине; она только с сыном школьником Кириллом; ведет небольшую, но весьма бойкую торговлю; говорит, что она и отлучиться не может; разве в субботу вечером может, и действительно в эту субботу приходила; я говорил, что ведь это для спасения души, а поэтому хоть иногда, да прекратить торговлю в праздник, чтобы придти в церковь на молитву; а в посту непременно исповедуйтесь, тем более, что в этом году еще не исповедовалась. Кирилла в воскресную школу посылает, но так как очень далеко до церкви (и действительно весьма далеко), то один-то затрудняется; я советовал хоть дома прочитывать Евангелие и непременно утром и вечером совершать молитву, иначе сердце постепенно охладеет к Богу. Она, кажется, все-таки хорошая женщина, только, конечно, не хочется терять доходу, закрывши в праздник лавочку. Авось внемлет и воспрянет. Потом прошли к Сираю Андрею, — доктор, очень ревностный христианин, почти всей семьей всякий раз за службой. Я призвал его и других побуждать к Церкви; ведь только в этом и дело; мы здесь только временно, а потом перейдем к Богу, и если достойны, то будем жить в Его Царствии, а если нет, то во тьме и муке. Итак, кроме этого нет никакого другого смысла в жизни; мы должны постепенно восходить к Богу. Так как все эти ослабевшие не проходили молитвы как следует, то и не понимают, что только в ней и радость истинная, ибо ведь мы с Богом живем в ней. В половине 10-го часа возвратились.
Июня 2/14. По случаю дождя я не выходил к христианам, а воспользовался этим свободным вечером для ванны. А сегодня сначала мы прошли к Накаяма Анне. Муж ее язычник, старший сын протестант. Муж протестантов слушал, но остался при своем. Анна в церковь не ходит, в этом году не исповедовалась; говорит, что трудно ей выйти; детей семь человек, да и далеко очень (действительно, совсем на краю города). А нам говорят, что и муж-то этому препятствует; я этого не нашел: он нас встретил и тотчас же сказал об этом жене и выслал ее; она очень внимательно с удовольствием слушала мои слова. У нее есть вверху и икона и масло; на Пасху она решила непременно быть в церкви, но, к сожалению, заболела. Я говорил ей, что как-нибудь нужно постараться, чтобы по временам приходить в церковь. В посту советовал непременно исповедаться и причаститься: мы постоянно должны помнить о своих грехах и каяться перед Богом, но за многоделием часто это забываем; поэтому хотя в посты-то непременно должны придти к Богу и покаяться. Советовал беседовать и с мужем об учении; она очень сожалеет, что семья такая разношерстная по вере: она сама от рождения жила в христианской семье и была христианкой. Так как она не имеет календаря и молитвослова, то я и обещал выдать ей их, когда придет в церковь. Отсюда мы прошли к Ока Нине; муж в прошлом году умер язычником; дочь большая Ольга, да мальчик родился в Японии, еще не крещен; я и советовал в посту крестить. В церковь не ходит, так как одиноки, да и далеко; я повторил сказанное у Накаяма и прибавил: мы всегда близки к смерти, это и должны помнить; после смерти придем пред Бога, и какой ответ Ему дадим? Вот сегодня мы совершали панихиду по некоем Тите Уцикава; он в церковь давно не ходил, не исповедовался, да так и умер; вот такого-то конца мы и должны бегать. А это и будет: сегодня для Бога полениться, да завтра некогда помолиться и тому подобное, а послезавтра и по привычке одолеет лень и слабость, так и совсем отвыкнем от Бога и молитвы к Нему, сердце упадет духовно. Должно быть, это задело за живое, так как Нина прослезилась даже. Я и советовал им по временам хоть по очереди ходить в церковь. Потом мы прошли к Массуи Марине, которую прежде не застали; ее сын Антоний живет в Кобе. Она очень бодрая женщина, знает многих христиан. В церковь не ходит, так как постоянно на работе, да и одна совсем в доме. Я ей, между прочим, говорил: ведь нам бывает весьма приятно, если наши дети очень хорошие; тем более Богу, если мы действительно Его хорошими детьми бываем. А действительно совершая церковную жизнь, мы и живем с Богом, по Его слову: ведь сколько радости для вас, если соберутся к вам ваши друзья и родственники; тут забыты все печали; так бесконечно больше радости в истинно церковной жизни христиан; между ними Христос действительно. Этим и сильны были первые христиане, и среди гонений сохранившие крепкую веру, которую вот и мы теперь приняли, а поэтому должны ее сохранять и ею действительно жить, так как и называемся мы верующими. В посту советовал непременно исповедаться. Советовал в разговорах с язычниками мало-помалу разговаривать и о
