металле, инструменте и по другим вопросам. Начальнику строительного треста Е. Я. Байеру поручил направить сюда на полгода несколько сот строителей.
На заводе познакомился с конструктором пистолета-пулемета Георгием Семеновичем Шпагиным. До этого я его лично не знал. Шпагин был лет на десять старше меня. Многие годы работал слесарем в мастерских, ремонтируя стрелковое оружие для воинских частей. Как изобретатель заявил о себе, участвуя в конструировании некоторых пулеметов В. А. Дегтярева. В 1940 году создал свой пистолет-пулемет, отличавшийся надежностью и простотой производства.
На государственных испытаниях из автомата произвели 30 тысяч выстрелов и не обнаружили никаких существенных изменений в материальной части. 'Представленный на испытание опытный пистолет- пулемет Шпагина, - отмечала комиссия, - при большом количестве деталей, изготовленных посредством штамповки, показал хорошие результаты работы как при одиночном, так и при непрерывном огне'. Всесторонняя проверка подтвердила высокие качества пистолета-пулемета Шпагина. Его приняли на вооружение вместо пистолета-пулемета Дегтярева.
Впервые был создан образец стрелкового оружия, где почти все металлические детали штамповали, а деревянные имели очень простую конфигурацию. Достоинством автомата являлось и небольшое количество резьбовых соединений и прессовых посадок. Изготовление этого пистолета-пулемета давало большую экономию металла, незначительной была длительность производственного цикла, невелика трудоемкость. Технологическая простота автомата Шпагина позволила с началом войны наладить его производство на многих неспециализированных заводах. Автомат Шпагина быстро завоевал любовь и доверие советских воинов.
Георгий Семенович произвел на меня впечатление человека немного замкнутого. Скуластое лицо, большие внимательные глаза. В плечах широк, походка прямая. Ощущение, что человек чувствует себя очень уверенно. Но кое-что сразу и не бросалось в глаза. Лишь потом я узнал, что Шпагин, оказывается, непоседа, не мог долго находиться в кабинете, уходил в цехи, постоянно общался с рабочими, мастерами. Если видел, что где-то не ладилось, сам становился к станку: учил, помогал. Узнав об освобождении Киева, Георгий Семенович, рассказывали, даже пустился в пляс. Вполне допускаю это. Но в ту пору, когда еще не наступило перелома на фронте и суровые будни отнимали все силы, я видел Шпагина очень сосредоточенного и даже, как мне казалось, сурового.
Из разговора понял, что он много внимания уделяет производству:
- А как же иначе. И место новое, и народ наполовину, если не больше, новый. Надо помогать. Среди контролеров завода, принимающих готовые изделия, тоже новые люди. Со всеми вижусь и, если что нужно, объясняю. Новые задумки пока в голове. Надо прежде закончить устройство опытной мастерской. Обещали поставить в мастерскую еще несколько станков. Не хватает квалифицированных токарей и фрезеровщиков. Со мной приехало всего несколько человек. Все сейчас заняты на производстве. Получу людей, тогда займусь и другими делами.
- А что задумали?
- Надо заменить деревянный приклад автомата металлическим. Уж больно много с ним возни: и дерево надо хорошее, и сушить его долго, и обрабатывать не просто. Нужно упростить автомат в целом. Только все это надо делать осторожно, чтобы не 'шатнуть' производство. Хочу сделать еще осветительный пистолет. Есть у меня такое задание от военных товарищей.
Уходил Шпагин с завода, как и весь руководящий состав, в 2-3 часа ночи. Когда я снова встретился с директором, попросил, чтобы он постарался в ближайшее время помочь оборудовать опытную мастерскую конструктору и подобрал туда нужных людей.
Завод за Волгой, где шло основное производство пистолетов-пулеметов Шпагина, требовал к себе постоянного и пристального внимания. Он был тесно связан с ижевскими заводами, которые питали его металлом, заготовками стволов, значительным количеством инструмента и многим другим. Существовала и другая взаимосвязь. Увеличение выпуска ППШ позволяло легче дышать ижевцам. Рост производства автоматов, а за время войны армия получила более шести миллионов их, позволил уже во второй половине 1943 года снизить выпуск винтовок с 12 до 10 тысяч штук в сутки.
Приезжая время от времени в последующие годы на бывшую шпульную фабрику, видел, как завод все прочнее становился на ноги. Менялось и все вокруг. Появились мощеные дороги, светлые красивые корпуса. Почти исчезли времянки. С жильем еще были трудности, но уже в одной комнате по две семьи не жили. В городе появились рубленые дома даже в два этажа. Смотрел, как устроились люди. В домах - только детишки: одни либо с пожилыми женщинами, бабушками. Где нет взрослых (а они почти все на работе), за малышами ухаживали старшие девочки или мальчики. Жильем в основном все довольны. Лишь в бараках хозяева и хозяйки комнат, работавшие в ночную смену, выражали пожелание поскорее переселиться в отдельные дома. Люди устраивались все лучше.
В сопровождении нового директора Владимира Петровича Болтушкина, который до недавнего времени был заместителем главного технолога машиностроительного завода в Ижевске, осмотрел предприятие. Действовали уже поточные линии. Работали конвейеры. Металл и инструмент подавали бесперебойно. Даже появились излишки - между станками заметил скопление деталей.
- Зачем создаете склады в цехах?
- На всякий случай, - признался Болтушкин. - Запас карман не давит.
- Давит, Владимир Петрович. Для своего завода деньги морозишь, а другим создаешь лишнее напряжение с металлом. Он ведь не только вам нужен. Урежем поставки.
Рабочие действуют у станков уверенно. Видно, что уже не новички. В основном, конечно, молодежь, особенно много девушек. Отвечают бодро, но лица далеко не цветущие. Молодежи голодновато. Ведь растут да еще и работают наравне со взрослыми.
Говорю директору:
- Надо быстрее развивать подсобное хозяйство. Другого пути не вижу.
Соглашается:
- Делаем много, но подкормить ребят и девчат надо.
После войны ветеран завода Н. П. Сысоев вспоминал: 'В эвакуации я работал мастером участка. Приходишь, бывало, утром на работу, раздаешь задания на день, инструмент, заготовки, а когда посмотришь на девчат, на пацанов, которые до станка-то едва-едва дотягивались, сердце обрывается: бледные, невыспавшиеся, а впереди целая смена - 12 часов. И по сей день диву даюсь: как люди выдерживали? Ведь они приходили в цех не день провести, а работать, да еще как работать! Как ни напряженны были нормы, а перекрывали их вдвое, втрое... Никогда не забуду станочников Таню Воробьеву, Колю Пугаева, Пашу Новоселову, Валю Акулову, Гришу Федорова, Лиду Воробьеву. К концу дня на ногах не стоят, а три-четыре нормы есть.
Помню, однажды случай такой был. Кончается смена, люди чуть не падают, а тут приходит начальник цеха Валентин Николаевич Борисов и говорит:
- Дров осталось часа на два-три. Надо поднять, Коля, людей. Сумеешь?
Дело в том, что завод снабжался энергией от маленькой электростанции, которая работала на дровах. И вот смертельно усталые люди после смены отправились пилить и колоть дрова. Ни один человек не отлынивал, каждый знал, чем обернется остановка завода'.
Повидался снова со Шпагиным. Его осветительный пистолет был к этому времени уже принят на вооружение. Конструктор показал мне новый ППШ со складным металлическим прикладом, предложил пойти в тир проверить оружие в деле. Стреляли по очереди. Пистолет-пулемет бил безупречно.
- По-моему, получилось хорошо, - похвалил я Георгия Семеновича.
Спросил, имеет ли возможность Шпагин хоть немного отвлекаться от работы. Оказалось, что, как и директор завода, он увлекался до войны охотой. Теперь выбрать время очень трудно. Это 'удовольствие' позволяет себе крайне редко.
Опытная мастерская Шпагина была уже полностью оборудована. Помещение светлое, просторное. Коллектив - лучшие заводские умельцы. Они работали еще над одним автоматом под патрон уменьшенного калибра. Это уже была перспектива.
Совершенствовали и старый ППШ. Шпагин все время вносил улучшения в конструкцию, добивался упрощения технологии. Когда производство стало поточным, был проведен хронометраж трудозатрат. Оказалось, что на изготовление ППШ затрачивали всего семь часов. Но и это оказалось не пределом. Новый
