Особенно высока ее доля в дачном строительстве, ремонте жилых домов и квартир, техническом обслуживании автомашин и компьютеров, медицинских и репетиторских услугах, в сельском хозяйстве и торговле, в том числе внешней («челноки»). С целью занижения своей налогооблагаемой базы даже зарегистрированные предприятия существенно преуменьшают истинные объемы выпускаемой продукции и получаемой прибыли.
Что касается показателя ВВП за 1990 год, то здесь следует принять во внимание результаты пересмотра динамических рядов промышленного выпуска за 1960–1988 годы, предпринятого НИИ Госкомстата в 1991–1992 годах. Рост промышленной продукции в этот период оказался завышенным в 2 раза, в том числе машиностроения — в 4 раза[14]. А ведь значительная часть продукции машиностроения — конечная продукция, которая целиком включается в ВВП. Сказанное свидетельствует о крупномасштабном завышении официальной статистикой показателей ВВП в 1990–1991 годах. Причем, несмотря на указанный пересмотр динамики промышленной продукции, авторы книг по экономической истории СССР, как в России, так и в США, оперируют прежними, неисправленными данными[15].
Причина завышения отчетных данных была достаточно откровенно названа последним председателем Госкомстата СССР В. Кириченко. По его признанию, методология статистических расчетов указанного ведомства была «подстроена под политические задачи» («Коммунист», 1990, № 3). Особое внимание уделялось при этом обобщающим показателям экономического развития, ибо главным их предназначением была демонстрация успехов и преимуществ реального социализма, его достижений в соревновании с капитализмом, успехов в решении «исторической задачи догнать и перегнать крупнейшую капиталистическую державу — США».
Теперь относительно вкладов в сберкассах. Следуя образной терминологии Бирмана, назовем их обесценение «убийством», которое действительно состоялось, но не в 1992 году, а задолго до гайдаровских реформ. Началось оно в 1963 году, когда Постановлением Совмина СССР сберкассы были переданы из Минфина в ведение Госбанка. Именно тогда сбережения вкладчиков стали направляться на пополнение кредитных ресурсов Госбанка, которые в свою очередь почти целиком шли на финансирование сверхбюджетных военных расходов, связанных с гонкой вооружений. Заметим, что одним из первых проблему советских военных расходов и их финансирования досконально исследовал Игорь Бирман. Его сенсационные выступления на этот счет — как в американской, так позднее и в советской печати — общеизвестны[16].
В результате непомерных затрат на военные нужды уже в 80-е годы средства населения, помещаемые во вклады в сберкассах, стали существовать лишь номинально — в виде записей в сберегательных книжках. Тому, кто в этом сомневается, напомню, что вслед за сбережениями, а уж никак не прежде, на те же цели было израсходовано почти 2/3 золотого запаса СССР: по недавно опубликованным данным, за период с 1953 по 1991 год он снизился с 2050 до 784 т.[17].
Таким образом, в «убийстве» сбережений населения гайдаровские реформы неповинны. Просто тайное сделалось явным. Впрочем, накануне реформы не только сбережения, но и любые рублевые средства и так омертвились — в магазинах в 1990–1991 годах купить на них было буквально нечего.
И другие указанные в книге просчеты Гайдара и его команды столь же не очевидны. Таков, например, часто повторяемый — не только Бирманом — рефрен о недостаточной скорости и жесткости реформ. Претензии, предъявляемые к реформаторам по этому поводу, весьма сомнительны. Ббольшая скорость и радикальность реформ, не говоря уже о прочем, могли бы вызвать серьезные социальные катаклизмы.
Наконец, относительно мрачных прогнозов автора, основанных на устаревшей констатации спада производства и роста задолженности по зарплате. В действительности ничего подобного с 1999 года уже не наблюдается. Напротив, производство растет и задолженность по зарплате почти ликвидирована.
В 2000 году, впервые за последние 15 лет, ВВП, по данным Госкомстата РФ, увеличился на 7,5 процента, промышленное производство возросло на 9 процентов. Заметим, что вполне авторитетной исследовательской организацией — Центром развития (С. Алексашенко) — последний из названных показателей был скорректирован в сторону увеличения — повышен до 11,9 процента[18].
Как было указано, все еще неизжитые последствия гайдаровских реформ — отрицательная амортизация и падение инвестиций. Но и здесь, как говорится, виден свет в конце туннеля. В первом полугодии 2001 года около 2/5 прироста промышленного производства приходилось на долю машиностроения, в том числе инвестиционного[19].
Тем не менее закономерно поставить вопрос: можно ли было осуществить переход к рыночной экономике как-то иначе — с меньшими социальными издержками начального его периода? Прежде чем ответить на этот вопрос, напомню, что проблема перехода к рынку возникла еще во время горбачевской перестройки. Обсуждалось и публиковалось несколько альтернативных программ рыночной трансформации российской экономики. Общеизвестна программа перехода к рынку «500 дней», подготовленная под руководством С. Шаталина и Г. Явлинского в 1990 году. Менее известна концепция такого перехода на основе параллельной валюты, разработанная автором этих строк совместно с И. Нитом и П. Медведевым, хотя начиная с 1986 года она публиковалась неоднократно, в том числе и в массовых изданиях[20].
Однако ни программе «500 дней», ни нашей концепции не суждено было воплотиться в жизнь. А в 1992 году, в преддверии быстро надвигавшейся экономической катастрофы, ничего иного, кроме реформ по гайдаровскому сценарию, сделать было уже невозможно.
В заключение остановимся на обсуждаемых Бирманом вопросах технологии проведения гайдаровских реформ. Основной недостаток он усматривает в том, что затянули приватизацию и провели ее так, что «образовались крупные богачи, а не многомиллионный средний класс». Но ведь для образования многочисленного среднего класса понадобилось бы несколько сотен тысяч россиян, обладающих рыночным менталитетом. Между тем после семидесятилетнего господства командно-административной системы наших соотечественников с подобным менталитетом в таком количестве в стране не было, да и быть не могло. Острый дефицит эффективных собственников — одно из существенных препятствий на пути рыночных преобразований и главным образом приватизации. Притом препятствие это — долговременного характера. За короткие сроки его не устранить.
Другой недостаток в проведении реформ, который автор вменяет в вину гайдаровскому правительству, — отсутствие должного протекционизма, я бы сказал — государственного патернализма, способного защитить нашу «слабую неконкурентоспособную на мировых рынках экономику». Подобная защита — это высокие пошлины на импортные товары. Защитив отечественных производителей низкокачественной продукции, такие пошлины не способствовали бы улучшению ее качества, а с другой стороны — ограничивали возможность российских потребителей среднего достатка приобретать импортные товары. Убедительный пример тому — рынок отечественных автомобилей, на долгие годы защищенный непомерно высокими пошлинами.
Из других главных недоработок гайдаровского реформирования, названных в книге, рассмотрим еще три: «Не смягчили острейшую социальную дифференциацию, не боролись со взрывом преступности, не создали условий для инвестиций».
Чтобы смягчить социальную дифференциацию, нужны средства на всякого рода пособия и дотации, которые у нашей власти до последнего времени были в дефиците. Что касается преступности, то и в богатой Америке она не уступает российской. Впрочем, небывалый прежде масштаб преступности объясняется в основном исчерпанием инерции страха, которая в нашей многострадальной стране почти на полвека пережила Сталина — вдохновителя и организатора небывалых в мировой истории кровавых репрессий.
От реформ многие ожидали и ббольших неприятностей, в том числе и автор книги. По сути, за десять последних лет один общественный строй сменился в нашей стране другим без сколько-нибудь серьезных социальных потрясений. Как пишет об этом Бирман, «к моему удивлению, пока не очень проявляются социальные конфликты». Теперь можно надеяться, что они уже и не проявятся. Разумеется, бескровная смена общественного строя была достигнута не слишком праведными методами. Так, приватизация была во многом «номенклатурной» — обменом власти на собственность, что, мягко говоря, не слишком этично. Но это тот самый редкий случай, когда цель оправдывает средства: ни революции, ни гражданской войны, как
