Сорокина. [30 июня — 1 июля 2002 г.]. — «Left.ru /Левая Россия», 2002, № 16, 12 июля <http://www.left.ru/2002/leto>
«То, что действия [издателя „Гексогена“] Александра Иванова идеологически последовательны, что его позиция — сознательная, следует из его недавнего выступления на презентации „Книги воды“ Эдуарда Лимонова. Иванов произнес на презентации короткую, но четкую, хорошо аргументированную и идеологически недвусмысленно антикапиталистическую речь. Не хуже, чем „С кем вы, мастера культуры?“ Горького. Понятно, что за все это Иванова хотят наказать. <…> Так что теперь антибуржуазно настроенный издатель будет расплачиваться за грехи прошлого — прошлого буржуазно-постмодернистского периода».
Ср.: «Отметив, что „миф ‘Господина Гексогена’ теперь вошел в обойму мифов массовой культуры“, Александр Тарасов расценил это [в „Новой газете“] как „пропагандистскую катастрофу“ [власти] <…>. <…> я-то вижу в происшедшем не пропагандистское поражение, но, совсем напротив, исключительную по своим интенциям победу нынешней власти. <…> То, что претендовало на роль компромата и было по крайней мере провокацией, прочтено и прочитывается как чистейшей воды вымысел — столь же пряный и столь же пропагандистски безвредный, выхолощенный, как и предположение Владимира Сорокина о гомосексуальной близости Сталина с Хрущевым. Было — вся кровь политики, стало — пся крев ненаучной фантастики, массовой культуры, шоу-бизнеса», — пишет Сергей Чупринин («После драки. Урок прикладной конспирологии» — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/krug>).
«Если бы я печатал то, что мне нравится, я бы печатал Пушкина и Лермонтова», — признается директор издательства «Ad Marginem» Александр Иванов в беседе с Асей Лаврецкой («Коммерсантъ», 2002, № 130, 26 июля).
Блок Тэйлор. «Прежде Земля!»: от начальной духовности к экологическому сопротивлению. Сокращенный перевод с английского С. Колоса. — «Гуманитарный экологический журнал», Киев, 2002, том 4, спецвыпуск «Дискуссия об идеологии охраны дикой природы».
Радикальные экологи. На примере американского движения «Прежде Земля!». (После того как в июле с. г. определение «экстремистский» превратилось в юридический термин, осталось еще два нейтральных эпитета — «радикальный» и «экстремальный». Эколог-экстремал. Звучит.)
Фашизм в славянских странах 1919–1945 гг. [Польша. Чехословакия. Югославия. Болгария]. Вступительное слово A. Lex. — «Новая Россия». Сетевой ресурс молодых националистов <http://nr.vojnik.org>
Отрывок из книги испанского историка Карлоса Кабальеро «Неизвестные фашизмы» (Carlos Caballero, «Los Fascismos desconicidos 1919–1945», Madrid, 1982) в переводе А. М. Иванова.
Егор Холмогоров. Европа от заката до рассвета. — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/politics>
«Только сейчас приходит, например, осознание того факта, что в ходе Второй мировой войны Советскому Союзу противостояла объединенная Адольфом Гитлером Европа, силы которой, направленные на Восточный фронт, во много раз превосходили силы так называемого „сопротивления“. На памяти еще живущего поколения существовала, пусть и всего несколько лет, объединенная мощным имперским началом Европа, и тот факт, что после победы над этой Европой пришлось делать вид, что ее нет, и экстренно выдумывать солидарное сопротивление народов против фашизма, говорит о воле победителей, а не о подлинном настроении побежденных».
Ср.: «<…> пересмотр причин возникновения, течения и результатов Второй мировой войны. Одной из главных составляющих этого пересмотра является постановка под сомнение ответственности европейской цивилизации за массовое и целенаправленное истребление гражданского населения. В последнее десятилетие появилась серия работ, в которых отрицаются как планы по уничтожению, так и сама техническая возможность массового уничтожения людей в лагерях смерти. <…> На место гибели миллионов жертв европейских „объединителей“, в качестве „наиболее трагического эпизода“ европейской истории ХХ века ставится раскол Европы „железным занавесом“, представляемый теперь как гуманитарная и цивилизационная катастрофа необъятных масштабов <…>», — пишет Игорь Джадан («Скинхед как основной символ Единой Европы» — «Русский Журнал» <www.russ.ru/politics>).
Ср.: «<…> для консолидированной и обладающей отчетливым геополитическим самосознанием Европы всегда была наиболее приемлема Россия, развернутая к Азии, продвигающаяся к Тихому океану, по мере сил — к Индийскому: Россия, которую при желании можно назвать „Россией-Евразией“. Такая Россия импонировала Наполеону, когда он ориентировал соответствующим образом Александра. Она была мила Вильгельму II, она была приятна Бисмарку даже. И кстати, стоит вспомнить, из-за чего возник кризис во время приезда Молотова в Берлин осенью 40-го года. <…> Сталин не понял одного: Пан-Европа готова была взять нас в союзники, но не в союзники внутриевропейские — там мы были ей не нужны. <…> Для интегрированной и сильной Европы в принципе неприемлема никакая Россия с выходом в Средиземноморье, неприемлема Россия, разворачивающаяся на балтийско-черноморском пороге и взламывающая этот барьер. Иными словами, для нее немыслима Россия, которая помнила бы о своем византийском и античном наследии, сохраняла средиземноморскую цивилизационную память и которая в принципе заявляла бы, что она тоже — европейская держава», — пишет Вадим Цымбурский («Европа между „Евразией“ и „Евроафрикой“» — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/politics>).
«В настоящее время Россия является единственным крупным государством, не имеющим опыта долговременной западной оккупации (Китай подобный опыт имел). Все политические институты, существующие на этой территории, были созданы не непосредственно Западом, а в лучшем случае на условиях „работы по патенту“. Более того: в XX веке России удалось создать (на короткое время) альтернативную западной систему управленческих институтов, которая оказалась транслируемой <…>. В этом смысле Россия — самая „антизападная“ страна мира; Индия или Сингапур куда ближе Западу, чем мы», — пишет Константин Крылов («Русскiй Удодъ». Вестник консервативного авангарда. № 17 <http://udod.traditio.ru:8100>).
«<…> сохранение европеоидного облика Европы естественным путем становится совершенно невозможным, если только поддержание расовой однородности не станет в какой-то момент сверхценной идеей европейской цивилизации», — пишет Игорь Джадан («А где же „спасибо“?» — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/politics>).
А также — к теме: «Смахнем слезу. Проглотим в горле ком. Нет повести печальнее на свете, чем о любви, даримой чудаком прекраснейшей богине на планете, прикинувшейся вдруг материком. Две тысячи четвертый недалек, однако предсказание пророка, как видно, неоправданно жестоко: Европа есть. Садится мотылек в Тюльи на Зевса мраморное око, над пьяцца Россо плещется закат, горят штыки гвардейцев Букингема, сверкает в ухе маленькая гемма у пражского „танцора напрокат“, и звери Нотр-Дама смотрят немо на рыжий, непричесанный закат. Европа есть — и соловьиный глас, и недра гор, урчащие утробно, и кровь, и плоть, и ад, и светлый час. Она цветет уже в который раз; она лежит вольготно и удобно, — и пережить, естественно, способна и Гитлера, и Шпенглера. И нас» (Линор Горалик — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/krug/razbor/20001222—pr/html>).
Алексей Цветков. «Буржуй разговаривает!», или Адекватная идентичность гуманитария. — «Left.ru /Левая Россия», 2001, № 37 <http://www.left.ru/2001/37>
«Их [российских гуманитариев] идентичность по-прежнему подчинена интересам буржуазии, паразитарного меньшинства, на которое они, чаще — бессознательно, работают, но к которому никогда не будут принадлежать».
Александр Ципко. Слово — это дело государево. — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/politics>
«Синдром подпольного человека России, привыкшего восставать против любого ограничения, естественно, приводит к тому, что люди не принимают даже необходимых этических ограничений, которые так или иначе неизбежны, поскольку любая культура прежде всего — ограничение».
«Я убежден, что свобода слова, как и демократия, должна быть управляемой».
«<…> по моему глубокому убеждению, люди с двойным гражданством не имеют права говорить о судьбах России».
Ср.: «Специфических этических норм, которые регулировали бы свободу слова, нет и не может быть. Нормы, регулирующие свободу слова, должны быть только юридические», — считает сотрудник
