запустить в эфир интервью с Мовлади Удуговым или Усамой бен Ладеном. В худшем он захочет прилюдно почитать „Господин Гексоген“. А эта вещь посильнее Мовлади будет. И ведь допляшутся: введут цензуру на полеты голого Кулика над многолюдным проспектом, и я, охранявший, чтобы не сперли гэкачеписты, танк в 1991 году, буду ратовать за цензуру. Потому что буду уверен: всем разумным людям хватает тех слов, на которые нет никакой квоты», — пишет Артем Рондарев («Апология цензуры» — «GlobalRus.ru» <http://www.globalrus.ru>).
«Не будучи сторонником репрессивных мер по отношению к филологическим изыскам, а равно и подозревая в себе любовь к свободе какого бы то ни было слова на общем фоне душевной терпимости, замечу, однако, <…> что психика во многом зависит от того, что человек непосредственно потребляет, то есть — видит, слышит, смотрит. Смейтесь над моим ханжеством, ребятки, но я не знаю, какой бледной при всех ее способностях фантазией надо обладать, чтобы сочинять и при этом не представить себе, чем может откликнуться у нынешних подрастающих такая духовная, прошу прощения, пища и не откликнется ли потом тебе, стареющему, выводы из твоих же писанин», — пишет Алина Мангутова («Здравствуй, страх, я твой слог. О литературных нравах» — «GlobalRus.ru» <http://www.globalrus.ru>).
«Гонения на Сорокина порождены не стремлением к некоторому идеалу, но устройством человеческого организма, выражающемся в том, что известные предметы вызывают у людей неодолимую рвоту», — считает Максим Соколов («Известия», 2002, 17 июля).
«Когда прямоходящая публика начнет от вони задыхаться — по законам любимой эстетами физиологии сработают системы самосохранения организма. „Идущие вместе“ — лишь первая ласточка», — предупреждает Валерий Кичин («Известия», 2002, № 131, 29 июля).
«Место эстета, обретающего свою миссию в эпатирующей профанов феноменологии дерьма, без сомнения, — „у параши“…» — уверен Михаил Ремизов («Цензура, следовательно, элита» — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/politics>).
«Самое омерзительное в „Сале“ — это то, что он оскверняет Ахматову. <…> Николай Гумилев заколол бы за это Сорокина, как крысу», — говорит Василий Аксенов («Итоги», 2002, № 40, октябрь <http://www.itogi.ru>).
«Немалое количество неглупых и вполне вменяемых людей вдруг делают стойку на факт „предания Писателя Суду“, видя в этом веяние подступающего тоталитаризма, путинофашизм, азиатчину и торжество дикости. <…> [Но] в тоталитарном обществе гражданин Магунянц не смог бы вчинить иск Сорокину — его бы не приняли к рассмотрению, нашли бы способ. Потому что „в суде не дураки сидят“ и понимают, что Магунянцу нужен скандальчик, при этом суд будет выглядеть смешно и глупо. <…> В обществах же демократических всякие идиотские иски, вчиняемые придурками и скандалистами разным подставившимся под это людям, — норма жизни. <…> Это значит, что суд потихоньку перестает восприниматься исключительно как Орудие Государства и начинает возвращать себе свои естественные функции, первейшая из которых — выносить решения по спорам между частыми лицами», — пишет Константин Крылов («Художника обидеть может каждый. Экстремизм „Идущих“ против экстремизма Сорокина» — «GlobalRus.ru» <http://www.globalrus.ru>).
«<…> я тоже не хочу, чтобы в России издавались некоторые произведения Сорокина и ему подобных или по крайней мере распространялись на широкую аудиторию. <…> Однако есть очень большая вероятность того, что результатом процесса (если до него дойдет) будет юридический триумф Сорокина и посрамление его преследователей. При таком раскладе, думается, будет больше проблем, чем ясности в этом спорном вопросе. Поскольку возникнет ложное ощущение, что с решением юридической проблемы, которое часто зависит от качества законов и адвокатов, решена и нравственная проблема. На фоне неминуемого после этого всеобщего воодушевления по поводу очередной победы демократии забудется главное: значительно изменится масштаб допустимой в обществе пошлости. <…> Господа, так если все они за Сорокина, значит, объект репрессий не он, а мы — меньшинство, вынужденное терпеть его творчество на общедоступных прилавках? Правозащитники — ау! Получается замкнутый круг, по бесперспективности действительно напоминающий прежний диссидентский: преследовать по закону — недемократично, выступить публично против — снискать славу борца против свободы и сочувствующего „Идущим вместе“, ждать, что само „рассосется“, — признать задаваемый уровень пошлости за норму», — пишет Олег Беляков («О праве НЕ защищать В. Сорокина» — «GlobalRus.ru» <http://www.globalrus.ru>).
«Еще глупее выяснять, порнографию пишет Сорокин или высокую литературу. Гораздо важнее, можно ли вопрос об авторской ответственности переносить из сферы нравственной в уголовную. И если да, то касается ли это любого автора или только особо успешного и знаменитого», — задается вопросом Галина Юзефович («Дитя добра и света» — «Еженедельный Журнал», 2002, № 37 <http://www.ej.ru>).
«Нельзя на основании того, что человек умеет что-то чиркать на бумаге, требовать его неподсудности», — утверждает Наталья Горбаневская в беседе с Михаилом Гохманом («Московские новости», 2002, № 31).
«„Идущие вместе“ сделали Сорокина общероссийским писателем», — считает издатель Александр Иванов («Литературная газета», 2002, № 32, 7 — 13 августа).
«Сейчас почти все, с кем нам приходится беседовать, говорят: „Вы сделали Сорокину рекламу, его продают, тиражи растут“. Мы отвечаем: это аудитория порнографа нашла своего писателя. <…> подчеркиваю — его книги нашли целевую аудиторию», — говорит Борис Якеменко, заместитель руководителя «Идущих вместе» («Литературная газета», 2002, № 32, 7 — 13 августа).
«Единственным внятным возражением против „Идущих…“ было бы указание на то, что, даже если дать всем декадентам по десять лет без права переписки, это никак не решит проблему склонности культурного сообщества к мерзотине и его неспособности создавать тексты, имеющие высокое моральное значение. Репрессиями проблема производства не решается, а в ней-то все и дело», — размышляет Максим Соколов («Известия», 2002, № 164, 12 сентября).
«А чем мои книги хуже других?» — удивляется Владимир Сорокин («Порнография меня никогда не интересовала» — «Литературная газета», 2002, № 32, 7 — 13 августа).
«Автор „Голубого сала“ уже выиграл процесс», — утверждает Алла Латынина («Не сорвать бы спектакль» — «Время MN», 2002, № 131, 30 июля). Мне — cоставителю «Периодики» — интересно будет перечесть эту фразу, когда данный номер журнала выйдет в свет.
«Если над романом Сорокина в самом деле начнется процесс (более же вероятно, что дело не дойдет до суда) — он может сыграть в истории нашей литературы ту же роль, что сыграли судебные решения по снятию запретов с романов Набокова, Миллера и Лоуренса. <…> Если же на прокуратуру, не дай Бог, прикрикнет президент и возьмет писателей под свое высокое покровительство — тогда уж точно писательской свободе от власти настанет конец», — пишет Алла Латынина («Время MN», 2002, № 166, 17 сентября).
«<…> осмелюсь предположить, что популярная в народе версия, будто „Идущие…“ пиарят Сорокина, „Ad Marginem“ и остальных своих жертв, верна с точностью до наоборот. <…> Еще месяц- другой скандалов и судов, и в „Идущих вместе“ начнут вступать бесплатно — популярность. Потом, глядишь, движение станет модным, а там и престижным. Через какое-то время можно будет начать собирать взносы. Таким образом, закончится этап раскрутки и, может быть, русскую литературу, какая бы плохая/хорошая она ни была, оставят в покое», — пишет Виктор Перельман («ИТ и жизнь» — «Русский Журнал» <http://www.russ.ru/krug>).
«<…> уличать „Идущих…“ в чем-либо советском — бредовая идея. <…> [„Идущие вместе“] — это плод того самого западничества и той самой американизации, которого добивались в девяностые. Хотели? Хотели. Вот она пришла. <…> Именно ориентация на страну, где до сих пор существует активнейшая школьная книжная цензура, где в середине двадцатого века сожжение книг и пластинок было обычным делом, где Эшкрофт закрывает тряпками античные статуи, и породила „Идущих…“, этих скаутских клонов. <…> Одним словом, Россия мало того что отброшена в прошлое — она отброшена в чужое прошлое», — пишет в своем сетевом дневнике от 30 сентября 2002 года Дмитрий Ольшанский <http://www.livejournal.com/users/olshansky>.
«В произошедшем скандале нет ничего специфически русского или постсоветского — более того, возбуждение уголовного дела о порнографии отчетливо напоминает прежде всего не русские, а западные аналоги. „Идущие вместе“ позиционировали себя как неоконсервативную молодежную организацию, и
