III
— А ты уверен, что хочешь услышать то, что я хочу сказать? — Нодельма переходит в наступление. Подожди, это только ягодки.
— Надеюсь, ничего страшного? — Платон Олегович почти смеется, но Нодельма понимает, что это маска, он сам взволнован своей непривычной ролью.
А песенка про часы словно бы продолжает звучать в респектабельном салоне дорогого автомобиля —
— Ты зачем объявился? — грубо спрашивает Нодельма, хотя знает, что отвечать вопросом на вопрос не очень культурно. Но сейчас ситуация позволяет. Да и ангелы на башне не слышат, как она сердится.
Платон Олегович смущается, краска заливает его сжавшееся от напряжения лицо.
— Я одинокий мужчина... совсем одинокий... После того, как умерла моя жена... А детей у меня нет... Даже собаки. Я устал от одиночества... Твоя мама показала твою фотографию... Ты мне понравилась. Даже больше... Я подумал: может быть, это шанс? Может быть, судьба? Ведь я поехал молиться о продлении своего рода...
IV
— Знаешь, где я работаю?
— А зачем мне это? — Платон Олегович недоумевает. — Разве это важно? Разве это может играть какую-то роль?
Нодельма молча лезет в карман куртки и достает пластиковый пропуск на тринадцатый этаж. Молча протягивает Платону Олеговичу.
— Та-а-а-ак... Попали, — только и выговаривает он, и лицо его становится еще острее и уже.
Некоторое время они сидят молча.
V
— Ну что, Платоша, как дальше жить будем? — Нодельма хихикает, чуть позже понимая неуместность фамильярности. — То есть я хотела сказать, Платон Олегович, какими будут ценные указания начальства?
— Зачем ты так, Нодельма? — говорит начальство не своим голосом.
— Ты думаешь, мне из-за всего этого ловко? Легко? Ведь теперь я могу лишиться работы... Можно сказать, средств к существованию...
— Прекрати так говорить, — Платон Олегович возмущен, — я не из таких. Я не из этих, — пытается уточнить он, но выходит так себе.
— Угу. — Нодельма кивает, становится немного легче, даже песенка эта неслышимая немного отпускает хватку. Хотя она сейчас совершенно не про работу думает. Сердечные дела всегда важнее. — Да ко мне уже и Лиховид два раза подкатывал. За последнее время... Не слишком ли много усилий, а? — говорит Нодельма.
— Инна, я не понимаю, о чем ты... Этот старый грузин Лиховид... Ты же должна знать, он ни одной юбки не пропускает...
На имя Инна Нодельма морщится, и Платон Олегович видит это. Отныне он будет называть ее только настоящим именем.
— Да я не про это... Пожалуйста, не прикидывайся, Платон... — Неожиданно для себя Нодельма
