через двадцать беспамятных лет,
где меня уже нет —
между словом последним и делом
в этом фильме — то черном, то белом.
* *
*
Горькую обновушку…
А. Ахматова.
Ты вся как музыка — из маковых
ледышек в зное золотом,
два неба — круглых, одинаковых,
несешь в тяжелых ведрах в дом.
Как на ресницы ни наматывай
слезу — обновы солоны:
все красен саван у Ахматовой,
все снежен саван у страны…
* *
*
Всю ночь волнистое стекло
по вертикали вверх текло
не сном, не отраженьем —
а головокруженьем.
Повсюду дождь искал меня,
и я не зажигал огня,
чтоб темноты не видеть
и неба не обидеть.
Я понимал, что не стекло,
не дождь, а зеркало текло
из памяти — наружу,
выматывая душу.
И не увидишь из окна,
как спит спиной ко мне страна —
чуть теплая, большая,
