Кто солнце созерцает красно.
Совершенней вода всего; —
злато всех величавых,
словно пылающий огнь среди нощи, богатств превосходней; —
коль тебе борения
славить хочется, сердце, —
то как днем не высмотреть
на пустынной тверди небес иных блестящих солнца светил
теплотворнее; —
так и Олимпийских прей значительней не сыщется…
Для передачи же “пышноветвящегося” синтаксиса Пиндара особо изобретательным быть не надо. К сожалению, в русском языке ощущается острая нехватка частиц и вводных, разнообразить которые удается с трудом. Опыты с многоступенчатой (трехчастной) строфикой есть у того же Петрова (8 од) и у Державина (6 гимнов). У последнего, кстати, переложившего две песни Пиндара с немецкого, находятся и опыты по сочетанию метров, имеющих разную природу. Пиндаров дактило-эпитрит по-русски можно проиллюстрировать его стихотворением “Г. Озерову, на приписание Эдипа ” (1806), где трехсложные размеры запросто чередуются с двусложным:
Огонь, что, из мрака сверкая,
Змиями режет сквозь эфир,
Но Лель, с струн Тиисских порхая,
Мой чуть звеня, как в зной зефир,
На вежды сон льет.
Иль мог коль с Пинд а ром геройство,
С Горацием я сладость лить,
То может во гробе потомство
И блеск вельмож мне уделить:
Там лавр мой взрастет.
Подобная комбинации метров для русской поэзии — лишь одна из недопроявленных возможностей. В одном из моих собственных опусов, опубликованном, кстати, в “Новом мире”, строфа строится так: “Поспешим / стол небогатый украсить / помидорами алыми, / петрушкой кучерявой и укропом…” Подвижность окончаний стихов и подсказала способ разнообразить окончания строк победных песен. Там, где в оригинале третий слог от конца долог, а второй краток, — окончание дактилическое; где третий и второй кратки — мужское; где третий краток, а второй долог — женское.
Поскольку количество слогов в значащих словах древнегреческого и русского языка примерно одинаково и равно трем с половиной, слогонаполнение строк можно соблюсти с легкостью. Подобным образом осуществлялось оно, например, древнерусскими переводчиками византийских гимнов за счет вариативного использования полугласных (редуцированных). Остается лишь соотнести устойчивые позиции долгих слогов с устойчивыми же, но для сохранения разнообразия стиха пропускаемыми позициями наших ударных… Первым опытом такого переложения была Двенадцатая Пифийская песнь, вошедшая в мою книгу “Конь Горгоны” (2003), как дальше — посмотрим. Но, на мой взгляд, только так, с помощью поэтических средств, и можно вернуть “от бессмертия — к жизни”, от холодной филологии — к чувственному восприятию нестареющую лирику Пиндара.
Восьмая Немейская,
Дейнию и отцу его Мегасу из Эгины
