делают возможным всякое подвижничество духа, всякое внутреннее прозрение и в конечном счете — религию и культуру.
В этом смысле неприятие разорванного сознания со стороны поколения Библиотеки, “Человека Книги” внутренне противоречиво, потому что, следуя Гегелю, “дух отчуждения от себя самого имеет свое наличное бытие в мире образованности”.
Одним из ярких примеров проявления “разорванного”, или “несчастного”, сознания Гегель считал Грецию времен перехода от трагедии к комедии, от язычества — к христианству.
“Упование на вечные законы богов угасло точно так же, как умолкли оракулы, предвозвещавшие особенное. Статуи теперь — трупы, покинутые оживотворяющей душой, как гимны — слова, вера в которые прошла; на трапезах богов нет духовной пищи и пития, а их игры и празднества не возвращают сознанию радостного единства его с сущностью. Произведениям музы недостает силы духа, для которого достоверность себя самого проистекала из истребления богов и людей. Они теперь то, что они суть для нас, — сорванные с дерева прекрасные плоды, благосклонная судьба предоставила их нам, как девушка предлагает такие плоды; судьба не дает действительной жизни их наличного бытия…” (Гегель. Феноменология духа. СПб., 1992, стр. 401).
Не правда ли, удивительное сходство с днем сегодняшним?
Возможно, одной из причин, по которым “поколение Библиотеки” не осознает разорванности собственного сознания, является трехсотлетняя традиция систематизировать приобретенные знания, к чему крепко приложила руку и классическая немецкая философия.
Потребовался крах всей ранее наработанной системности и бум информационных технологий, чтобы справедливость старой гегелевской категории была осознана не умозрительно, а на уровне ощущения.
“Поколение next” смело шагнуло в новую культурную действительность, а “поколение Библиотеки” — замерло с полуприподнятой ногой. Возник трагический зазор, который со всей остротой почувствовали “Люди Книги”, в то время как молодежь просто идет вперед. Однако в полном соответствии с логикой отцов “поколение Библиотеки” собственное ощущение разорванности транспонирует на наследников.
Разорванное сознание-II. Вторжение рекламы и музыкально-клиповой культуры на ТВ, компьютерные игры, пришествие Интернета нашли отражение в формальной специфике молодежного культурного сознания, которое музыкальный обозреватель Семен Кваша описал так: “нарушение причинно-следственных связей и пространственно-временного континуума”.
Между тем само “поколение next” такой способ культурного восприятия действительности находит вполне органичным, поскольку он позволяет ему объемно и целостно воспринимать действительность, и касается это не только мультимедийной культуры, но и классического литературного текста.
Помимо традиционной книги, в которой объем информации жестко ограничен как с материальной, так и с содержательной точки зрения, появились электронные версии тех же или других, вновь созданных, произведений: виртуальные по форме и — благодаря системе гиперссылок — безмерные по содержанию. Теоретически можно представить текст, в котором каждое слово, каждый знак являются гиперссылкой на источник или культурологическую аллюзию, а те, в свою очередь, сами состоят из гиперссылок — и так до бесконечности. (Конечно, традиционная книга — средство подключения к культурной традиции — никуда не исчезнет, как не исчезает ничто, однажды изобретенное человечеством.)
Другим стал и способ работы автора со вспомогательными материалами. Как и прежде, литература имеет дело с мифами — житейскими, историческими, культурными, но объем источников колоссально вырос. Поиск материалов в Сети или базах данных требует ничтожных затрат времени, более-менее корректно составленные ссылки позволят сразу выявить материалы, имеющие непосредственное отношение к теме, а в текстах, где эта тема представлена эпизодически, — выделить нужный фрагмент.
Уступая Библиотеке с точки зрения системности (хотя системность эта обваливается и обесценивается вместе со всей западной рационалистической парадигмой), Сеть располагает колоссальным преимуществом — нерасчлененностью представленного в ней материала. В каком-то смысле она являет собой тотальный (в идеальном смысле) снимок жизни.
Собственно, здесь же скрывается и третье отличие — контекстная среда. Самый посредственный юзер Сети ощущает действительность глобально. В отличие от линейной, практически безальтернативной системы информационного обмена с миром посредством ограниченного круга газет, радио и даже многоканального ТВ, Сеть предоставляет возможность держать руку на пульсе любого события, происходящего в любой точке земного шара.
Новизна здесь не только в оперативности и безбрежности доступа к информации — пользователь Сети имеет возможность “провалиться” в ту новость, которая его заинтересует, в несколько минут пройдя весь путь по ее событийному или ментальному древу.
Upgrade. Благодаря трилогии про Матрицу и последней избирательной кампании российских коммунистов, даже далекие от компьютеров люди знают, вероятно, два слова: Upgrade (модернизация компьютера) и Reload (перезагрузка). Всякий обновленный компьютер нужно перезагрузить. Культура вообще и литература в частности — не исключение.
Коль скоро “разорванное сознание” современного поколения — всего лишь Upgrade старого доброго слепка мира, остается один шаг до простого вывода: с Библиотекой ничего не происходит, то, что мы называем Сетью, и есть, собственно, Библиотека в формах XXI века.
