путем.
Четыреста — пятьсот лет назад за счет самых жестоких мер, впрочем, для Средних веков вполне естественных, биологический формат человека удалось удержать. Однако нет никакой уверенности, что это удастся сделать сейчас.
Сейчас расслоение «человека разумного», его биологическая полиморфность является уже не внутренним эволюционным потенциалом, который можно отрегулировать, а насущной цивилизационной потребностью, обостряющейся с каждым днем. Альтернативой ей предстает глобальная технологическая катастрофа.
Вряд ли поэтому антропогенез удастся остановить.
В результате основной коллизией современности становится не конфликт «Запад — Юг», не конфликт между индустриальной и постиндустриальной стратами мира, хотя данный конфликт, конечно, еще получит развитие, главным противоречием наших дней становится противоречие между «человеческими» и «нечеловеческими» элементами миросознания, потому что различий между Югом и Западом, между мусульманином и христианином, между русскими и китайцами наконец, может оказаться значительно меньше, чем различий между «цветными» гендерами и гендерами традиционными, между «элоями» и «морлоками», между «люденами» и людьми.
Подчеркнем еще раз принципиальную новизну нынешней ситуации. Разумеется, расслоение человека — «гендерное», «когнитивное» или «технологическое» — в том или ином виде существовало всегда. Оно всегда оказывало прямое или подспудное влияние на ход истории. Однако впервые эти различия могут быть закреплены генетически и, следовательно, привести к появлению на Земле новых видов людей.
Наша цивилизация утрачивает антропоморфность. Вид Homo sapiens еще остается «sapiens», но уже перестает быть «homo». Счетной единицей личности становится не тело, а разум. И потому главный вопрос, который затмевает собой все остальные, это — что есть человек?
Сможет ли он как-то реинтегрировать свою сущность, пусть даже в такой странной форме, о которой мы сейчас просто не подозреваем, или он необратимо разделится на множество «носителей разума», противостоящих друг другу и ведущих между собой ожесточенную борьбу за существование?
В этой связи новую ценность приобретают мысли о ноосфере, высказанные еще В. И. Вернадским. Человек — это лишь часть мира (Вселенной), и его эволюция должна быть сопряжена с эволюцией всего живого и неживого. Сапиентизация биоты — процесс, видимо, неизбежный. «Сфера разума», которая в результате возникнет, вероятно, гармонизирует различные интеллектуальные сущности. Эти мысли сейчас получают неожиданное развитие5.
И еще одно, как нам кажется, следует учитывать обязательно.
Преторианская гвардия в Древнем Риме, созданная первоначально для охраны священной особы римского императора, довольно быстро осознала свои собственные интересы и, руководствуясь именно ими, а вовсе не интересами государства, начала свергать неугодных правителей и возводить на престол послушных марионеток. То же самое делали «бессмертные» в Византии, мамлюки в средневековом Египте и в определенный период истории — российская гвардия.
Элита, воспринимающая себя как элиту, обычно рассматривает всех остальных в качестве существ низшего сорта.
Вряд ли и «новые виды» будут считаться с «человеком традиционным», если осознают свою биологическую солидарность. Антропогенез, как и землетрясение, вне морали. Тем более что исторический прецедент такого рода уже имеется.
Более ста пятидесяти тысяч лет господствовали на Земле неандертальцы. Они расселились по обширным континентальным пространствам и уже начинали использовать для труда первые каменные орудия. Неандертальцы имели все шансы образовать современное человечество. Однако возникли кроманьонские племена, и неандертальцев не стало. Костные их останки выставлены сейчас в музеях. Этот фактор, нам кажется, следует иметь в виду прежде всего.
Он может оказаться решающим.
И несколько слов в заключение.
За последние полтора столетия в культуре были сформулированы три предельные максимы.
Фридрих Ницше провозгласил «смерть бога», Мишель Фуко, по аналогии с этим, — «смерть человека», а Френсис Фукуяма — «конец», фактически «смерть истории».
В известном смысле они оказались правы.
Все это действительно имеет место.
