Хотя толкиенисты — это уже, можно сказать, вчерашний день. В свое время из их среды выделилось новое сообщество, довольно неуклюже названное «клубами исторической реконструкции». Люди, которым надоели деревянные мечи и плащи из маминых штор. Которым позарез понадобилась полная аутентичность. Они месяцами просиживают в библиотеках, восстанавливая мельчайшие детали быта «своей» эпохи. Тратят годы на то, чтобы стать профессиональными ремесленниками — ткачами, скорняками, шорниками, кузнецами… Тренируются до изнеможения — настоящими мечами и секирами, выкованными собственноручно, с соблюдением всех технологических тонкостей. Между делом где-то работают, но это так, чтобы с голоду не подохнуть. С куда большим энтузиазмом каждое лето ездят на раскопки — совершенно бескорыстно, ибо сегодняшняя археология, как правило, просто не в состоянии оплачивать труд подсобных рабочих.
И постепенно настолько вживаются в свой дружинный, ватажный мир, что сквозь наш мир, кажущийся нам единственной реальностью, проходят, как сквозь неубедительное и неправдоподобное марево, морок, наведенный неведомыми вражьими колдунами…
Единственные мои знакомцы, живущие подобным образом, обитают в Питере. В городе, который, как бы ни отбояривалось городское начальство, действительно является криминальной столицей России. Так вот, этих ребят обходят и питерские бандиты, и питерские менты. — Люди, чьим любимым развлечением являются пятнашки с завязанными глазами на секирах, заточенных всерьез. Люди, которые действительно в любую минуту, днем и ночью, поднимаются по тревоге, если обидели члена ватаги, и несутся на разборки с теми же секирами, и пускают их в ход, не задумываясь о последствиях…
Кому охота с безбашенными связываться? Других дел хватает.
Впрочем, все это так или иначе — случаи экстраординарные.
А вот — простая бытовая картинка. Небольшое московское издательство, контора, каких много. Обычные люди, обычная суета. Висят на телефоне, ругают начальство, верстку и бухгалтерию, стреляют друг у друга стольник до зарплаты, чаевничают, курят в коридоре, в полседьмого торопятся к метро. По бартеру, в обмен на дармовую рекламу, славному трудовому коллективу предлагают сыграть в пейнтбол. Коллектив, преимущественно женский, некоторое время упирается, ссылаясь на детей, мужей и прочую хозяйственную необходимость. Но в конце концов решается и в собственный выходной, по плохой погоде, пилит куда-то на электричке...
...Первым выстрелом (из кустов в спину) укладывают главного редактора. И до поздней ночи, забыв про стирку, глажку, уборку, непроверенные уроки, ползают по грязи, стремясь захватить соседний пригорок, который, не считаясь с потерями и оглашая воздух жизнерадостным матом,обороняет крошечная компьютерная фирма — в полном составе…
Потом были сожаления.Об одном сожаления — дорогое это удовольствие, пейнтбол. Не больно разбежишься на издательскую зарплату...
Недоигранная в детстве «Зарница»? Радость от общения с природой? Попытка к бегству? Дай ответ! Не дает ответа...
Homo ludens. Человек играющий.
Колотящий ночи напролет по клавиатуре домашнего компьютера и разгоняющий шестиствольным «вулканом» кровожадных монстров «Doom’а». Шьющий эльфийский плащ. Валяющийся на размокшей от дождей площадке для игры в пейнтбол и размазывающий по лицу краску, похожую цветом на кровь. И в настоящем окопе, в далеких чужих горах, под свист настоящих пуль, с настоящей кровью... Играющий.
После взятия Агдама на весь день пропал Володя-маленький, пулеметчик русского отряда. Объявившись к вечеру, смущенно объяснил, что нашел в разрушенном доме исправный компьютер с любимой игрой — «Цивилизацией». Ну и — заигрался...1
Разговоры об эскапизме завяли сами по себе десять — пятнадцать лет назад. Завяли, поскольку даже до самых твердолобых стало доходить: если той или иной формой «эскапизма» охвачена едва ли не половина населения «цивилизованного мира» — это надо называть как-то иначе. Может быть, просто новой культурой? Причем культурой не в шпенглеровском понимании, — если помните, восемь великих шпенглеровских культур различались именно восприятием основных категорий — пространства и времени. Игровая культура лишена субъективного переживания пространства. Его место заняла новая базовая категория — информация. В этом смысле игровая культура гораздо дальше от «фаустовской» европейской, чем ханьский Китай или демоническая Мезоамерика. Пока это не бросается в глаза именно потому, что большинство ее проявлений не распознаются внешним взглядом. Взрыв интереса к нетрадиционным религиям, истерическая мода на Интернет среди людей, никак не связанных с ним профессионально, повальное увлечение читателей фантастики жанрами «альтернативной истории» и «фэнтези», при полном безразличии к так называемой «hard SF», то есть собственно «научной» фантастике, — кто вычленит игровую составляющую из этих и других явлений?
Из нескольких десятков моих приятелей и просто знакомых, воевавших в Карабахе, Приднестровье, Абхазии, Боснии — в местах, куда русский мог попасть, только если сам очень постарается, — почти половина искали в войне «пейнтбол для бедных». Тот самый пейнтбол, который было окрестили «игрой в войну для богатых»...
Не говоря уже о виртуальных мирах, насчитывающих на сегодняшний день по нескольку сот тысяч обитателей, многие из которых проводят там больше времени, чем во внешнем мире. А десятки тысяч — просто зарабатывают себе на жизнь исключительно там, «прокачивая» на продажу героев, торгуя собственноручно добытыми трофеями: картами, артефактами, доспехами и оружием незадачливых соперников... Или просто работая проводниками и охранниками для туристических групп в те области, где неподготовленный человек не протянет и нескольких секунд.
