Она с усмешкой покачала головой.
Или какой-нибудь другой художник?..
Нет.
А ты подумай...
Звякнула упавшая ложка. Просыпался песок.
Они целовались за столом, застеленным выцветшей клеенкой с истершимися узорами.
Я принесу одеяло, не могу там...
Два сплетающихся тела в доме на склоне заснеженного оврага пытались оторваться от земли и на мгновенье стать птицами. Вспыхнувшая пасть титана озаряла их лунным сиянием газа. В батареях и трубах булькали теплые воды.
И внезапно гибкая волна одеревенела. Тогда и он услышал мерзлые шаги. Дверь... зашептала она. Но в веранду уже кто-то вошел, и вдруг ледяная волна покатилась по полу и обдала их. Он обернулся, но дверь деликатно закрыли. “Кто?” — хрипло спросил он. Девушка молча встала, сгребла одеяло, одежду, шепнула: “Пошли”, — и он последовал за ней, на секунду почувствовав, что воздух затвердевает камнем и они входят в чью-то фреску. Изгнание из кухни.
Это была Раиса Дмитриевна с неожиданной проверкой.
От Раисы Дмитриевны не отделаешься. Она все равно придет, саблезубо улыбаясь... хотя что ж, он так и не видел золотых коронок ее улыбки, просидел в темноте на диване: и с одной стороны из-за стенки доносились звуки хоккейного матча и старческое кашлянье, а с другой — голос хозяйки и ее покашливанье; и ему мерещилось почему-то, что транслируют не хоккейный матч, а игру индейцев, ну, что-то вроде баскетбола, только в каменное кольцо, прикрепленное к стене, каучуковый мяч надо забрасывать плечами, головой, ляжками, не касаясь руками, и с победителя на каменном столе торжественно снимут шкуру, в то время мода такая была, жрецы носили кожаные куртки с кистями. Неужели кто-то хотел победить? Победителю — смерть в награду. Утонченное изуверство или запредельная мудрость.
Комментатор орет. Жрецы и старейшины на центральной трибуне в перьях кецаля, с золотыми серьгами покуривают трубки, слуги обмахивают их веерами, позванивая колокольчиками.
Стадион взвыл, голос комментатора сорвался, старик задохнулся, зашелся в кашле.
Охлопков встал, подошел к окну, оперся о подоконник. Сад был еще завален снегом. Но зима на самом деле издыхала. По календарю.
У индейцев времена года: сезон звезды (какой?), сезон льда, сезон дождя, сезон цветов.
Архитектура майя была каменным календарем. Красочные рисованные книги — кодексы — на оленьих шкурах, смелые цвета, сочетания в духе фовистов — диких в Париже.
История вселенной в солнцах: первым было Солнце Ночи... В одном из храмов был сад с каменными деревьями, со стеблями и початками маиса из золота, в центре — каменный фонтан, вода течет по желобам из серебра, среди маиса стадо: золотые овцы, ягнята, золотые пастухи. И над всем возвышается столб для привязывания солнца, кровавого солнца: на склоне горы на заре в дар ему закалывали мальчика и резали говорящих попугаев. Эти боги и богини были большими любителями человеческих жертв. Божество смерти — бабочка с остробритвенными крыльями. Тогда как у других это — безобиднейшее создание, воплощение души.
Но не пора ли с ней познакомиться? Почему бы нет. Хотя Ирма и просила его оставаться здесь. Но ведь это уже просто смешно. Хозяйка видела его. Со спины.
Он заправил рубашку в брюки, причесался. Но Раиса Дмитриевна уже ушла, оставив у стула грязные лужицы растаявшего снега.
По бледному лицу Ирмы расплывались алые кляксы.
Она смахнула крошки со стола.
— Взяла деньги, — сказала она.
— ...Видела?
Она кивнула.
— Я хотел с ней познакомиться.
