Накрывал, стоял за занавеской;
Жизнь-тоска и жизнь-недоуменье.
Но и жизнь-шкатулка, жизнь-загадка!
В лепестках жасминовых он тоже
С запахом невыразимо-сладким
Уживался, радостно тревожа,
И под фонарем, и над тетрадкой
Обнимал за плечи трепет тот же.
А теперь мне этот призрак страха
Кажется размером с мышь-полевку…
Вспомню, как во дворике рубаха
Трепетала, закрутив веревку,
Приучала к широте размаха,
К взлетам и падениям неловким,
И зову, зову родную тень я —
Где она, прогульщица? Не знаю.
Словно в торопливом сновиденье
Я бегу вослед тому трамваю,
Где сижу на стареньком сиденье,
Еду, еду, еду, проезжаю.
Смирнова Наталья Вениаминовна родилась в Якутске. Закончила Уральский университет, филологический факультет. Автор трех книг прозы. В “Новом мире” печатается впервые. Живет в Москве.
В день желтого тумана из пункта С. в пункты Т. и О. с севера на юг отправилось четверо человек с целью отдохнуть и развлечься в летний период. Начнем и мы с богом и потихонечку.
Женщина с непреклонным подростком вышли из вагона и отыскали у железной ограды белый “опель” с придремавшим водителем.
— Привет, Вадик. Как дела, отстроились наконец? — спросила Оксана, устроившись на сиденье.
— Всю зиму на кильке с гречкой. Зато хоромы, — завистливо вздохнул водитель, неспешно тронувшись.
— Креветок-то ловишь?
