Новый Мир ( № 4 2005)

других организаций, мне сегодня на представление не потянуть. Долго возился с родственным(и) “Детьми Ра”, да и популярных авторов тут много (Андрей Вознесенский, Алина Витухновская…). Сквозная тема тоже не простая: Носорог Рассела и Витгенштейна. Поэтому остановлюсь на первой странице, где справа от хроники событий (фестивали, вечера, книги) — такое: “ Выражаю глубокую благодарность радиостанции „Эхо Москвы”, которая первой принесла весть о моей нобелевской номинации. Сердечно благодарю всех, кто болел за меня в этом году: „АиФ”, „МК”, „РИА-Новости” и телеканалы НТВ, ОРТ, ТВЦ, РБК. Глубоко признателен тем, кто удостоил меня столь высокой чести. Константин Кедров”. Чуть ниже, в справке: “<…> Как правило, в прессу просачиваются 10 имен, оказавшихся во главе списка. По сообщениям прессы, в этом году в десятке значились имена: американец Филип Рот, датчанин Ингер Кристенсен, швед Тумас Транстремер, сириец Ахмад Саид (Адонис), Джозеф Кутзее из ЮАР и русский поэт Константин Кедров. Лауреатом с пятой попытки стал Кутзее. Кедров рассматривался впервые”.

Олег Чухонцев, Игорь Шайтанов. Спорить о стихах? — “Арион”, 2004, № 4.

“По мне, „философская поэзия” — это усталость умственных усилий преодолеть духовный схематизм. Лирик живет не этим, а открытыми порами”.

“У Тертуллиана есть замечательное рассуждение: „Поэты тогда пусты, когда приписывают богам человеческие страсти и разговоры. Философы тогда глупы, когда стучат в дверь истины”. Меня всегда само поэтическое ремесло ставило в тупик. Да и что тут скажешь…. Определять поэзию — это все равно, что форму ветра искать, поэтому она более безответственна, а с другой стороны — более свободна. И, разумеется, объективна. Ее питают не только предыдущие стихи. Установка всегда — на параллельные веяния”.

“Как человек я похож на персонажа, когда-то поразившего меня этим сходством, — Степана Головлева, который кончил Московский университет, пришел босиком в свою родную Головлевку и все забыл. И по мне культура — тень от облаков, бегущая по лугу или по зеленому полю. Попробуешь зафиксировать — они сейчас одни, а тут выглянуло солнце — они другие. Такова память: когда она живая, когда она движется. Я всегда стихи пишу только во сне (курсив мой. — П . К .). Культура, когда она многообразна, ты от нее устаешь, но хорошо, чтобы она от тебя не устала. И ты просыпаешься с одним только звуком, тебе нечего сказать, кроме этого звука — мычания. Лучшей формулы поэзии не придумано в XX веке — „простое как мычание””.

“Как отличить плохое от хорошего — это для меня надуманное. Интересно другое — как отличить профанное от истинного, вот проблема. Есть проблема аутентичности поэзии относительно самой себя. Сейчас — огромное число средней одаренности, комар носа не подточит, всё делают так, как надо, под кого-то, подо что-то, но ничего не волнует. В них искусство умерло. Если я в новой книжке поэта могу отличить стихи по их, грубо говоря, стоимости, могу понять, где вершины, а где провалы, — это живое. А если нет, если все одинаково гениально, как уверяют, то дело скверное”.

“Он (Бродский. — П. К. ) всех убедил, что не поэт — носитель, а язык — носитель… Поэта формирует язык или он формирует язык? Зашел как-то Битов и подарил мне двустишие в мою записную книжку: „Об оборотной стороне медали / Нелепо говорить: ‘Не ожидали‘”. А в последние десятилетия предпочитают замечать только одну сторону медали. Вторая же не потеряла своего значения”.

Это были фрагменты реплик и рассуждений Олега Чухонцева.

А. В. Шипилов. В тесноте… (Об одной характерной черте русской традиционной бытовой культуры). — “Вопросы истории”, 2005, № 1.

О том, какое количество жилой площади приходилось на одного человека в обычной крестьянской избе. “Всего нами было учтено 430 сельских населенных пунктов, принадлежащих 65 помещикам”. Мириады цифр, процентаж. Кубометры дров и метры горниц. И все ради чего? Чтобы понять: российские крестьяне набивались для жилья в одну комнату лишь потому, что дров для отопления всего дома ни-ког-да, ни при каких обстоятельствах было не запасти. Вот и ютились. Зато выживали. Сами-то избы были вполне себе объемными, иная со своей отдельной печью в каждой комнате.

Георгий Шенгели. Эфемера . Вступительное слово и публикация Михаила Шаповалова. — “Арион”, 2004, № 4.

Озоруешь стихом?

Так по крайней мере

овладей ремеслом —

как Георгий Шенгели.

Ох, Вл. Вл. прибил бы меня за подобные стихотворные аннотации. Во весь рост