И съесть — как тот пророк — не своего
пера и почвы книжку и картошку.
Собой — и только — сделать вещество,
под кожуру проникнув и обложку.
Короче, опровергнуть пустоту.
И, плоть в конце концов на оболочку
пустив, обить небесную плиту
сафьяном атомарным. В одиночку.
Музей
Неведомого рода войск
мундир. Сукно тонов острожных.
Орлы на медных пряжках. Воск
церковных свечек и картежных.
Как он попал в стеклянный куб?
Ведь если он не нереальный,
чей в гроб не проводил он труп?
эпохи? кости ли игральной?
Тряпье? Да нет, тут что-то есть.
Согласье и противоречье
с режимом. Кое-кто и честь
небось спешил отдать при встрече.
Да кажется, что где-то вскользь
о нем Катулл... Или Гораций.
Нигде — я пролистал насквозь.
...В штаб одиночеств, изоляций
квартира превратилась. В тир
оптический — но без мишеней.
И, натурально, сшит мундир —
не сковывающий движений.
Широк, лишь обшлага тесны.
И, как сплетенным в кущах райских
повязкам, — нет ему цены,
