— И как вы уместились в ванне?
— В ванне?
— В ванне.
— Мы лежали валетом. У Игоря на ногах когти… И когтем он лез…
— В ванне? — Андрей испускает сладостный дух.
ВЫ — СВОБОДНЫ!
Толпа задыхается и смотрит могучие спины охранников.
Лестница.
Спины укрыты синим сукном.
Синее блестит, скрывая липкие потоки.
— А шо творится? — выдыхает мужик с мордой в малиновых лепестках и ртом, кажется, вот-вот выпустит солнце. — Кого ждем?
Подставной. Учует неладное — бросится, накрывая крик ковшом ладони.
Крик рвется изнутри. В напряжении люди, будто бы собрались попрощаться и заждались выноса.
Разнообразные. Правозащитник с иезуитской лепкой лика, вьется кисло-сладкая поросль. А это грузный лицедей, отрешенный, оплывающий мягким жиром, пух бровей сросся потешным воробьиным гнездом… “Нам не до людей уж”, — подрагивают брови… Еще в толпе — прогорклый дедок, саратовец. Схватился за газетку с красным названием, не имея сил обмахиваться. Смял бумагу и терзается: потерпеть ли до самого удара или шмыгнуть вниз, по ступенькам — и прочь, пожить еще!
Компания панков, куксятся ртами, округляют щеки, незаметно сплевывают. К ним ветшающей лилией налипла женщина.
Пониже народа, где не столь жарко, адвокат в желтом клетчатом костюме, конопляная борода. Внутри — от хилого сердца до округлого пуза — стал волнительный лед.
Адвокат познает уют хлева: за спиной дышит славный малый с упругим подбородком. Местный юрист-подмога. Если присмотреться, у подмоги выбритый до голубизны подбородок — может, так тень падает из голубых глаз.
Но что присматриваться, когда… Лай! Топот!
Волокут коридорами тело.
Не видно ни внутренностей коридора, ни пса-конвойного, ни процессии, но лая полно…
Вчерашним вечером в скудном городе на Волге свидетель позволил себе романтизма.
А именно — обжигающие стаканы “Скотча”. Развезло, повелевал барменшей. Подле, мямля и перемигиваясь, присутствовали мужички. Это они спонсировали пойло, были по-бабьи болтливы. В их глубинах мерцало цепкое выжидание. Они были как тухлые тюфяки с топориками в ватных недрах.
Бросив купюру, лысый тюфяк спросил:
— Ты завтра-то в форме будешь?
И второй, в ржавых пружинах-кудряшках, хихикнул:
— Правда, сынок, не переусердствуй!
Шатало среди теней и фонарей, бутылка пива, следовали контролеры, заждалась гостиница.
