Новый Мир ( № 7 2005)

названий. Болтовня теперь продолжается там, вдалеке, потому что болтовня — это всегда продолжение начатого, не имеющее ни начала, ни конца; но это не речь. Итак, болтовня продолжается там, где другие непременно задерживаются, те, кому якобы некогда, кто не может задержаться, так как очень занят. Там болтовня. Но не я. Только язык, речь, которая иногда отдаляется от меня, приближаясь к людям, не к „другим”, а к настоящим, подлинным, выходит на снабженную четкими указателями дорогу (кто же здесь заблудится?!) и следит за ними точно камера, за каждым их движением. Надо, чтобы хотя бы она, речь, узнала, какова жизнь, что есть жизнь, узнала там, где как раз нет жизни; и все это затем нужно еще и описать, отобразив как раз то, чего не существует. Вот мы заговорили, например, о том, что надо бы сходить к врачу, провериться на всякий случай. И вдруг речь пошла сурово, мы заговорили так, словно у нас есть выбор — говорить или молчать. Что бы ни происходило, речь идет, а я сама стою в стороне. Речь идет. Я же стою на месте, но — в стороне. Ни на чьей стороне. И теряю дар речи.

Нет, речь пока осталась. Может быть, она все время была со мной, но предавалась размышлениям о своем превосходстве? Над кем? А теперь вот заметила меня и властно призвала к порядку, властительница речь…” ( Эльфриде Елинек, “В стороне”; перевод с немецкого Галины Снежинской).

Ну и т. д. Завершает блок статья Ларисы Залесовой-Докторовой “Эльфриде Елинек — совесть австрийской нации”.

Вадим Перельмутер. Фрагменты о книге поэта. — “Арион”, 2005, № 1.

И размышления, и короткие впечатления от поэзии и книг Инны Лиснянской, Геннадия Русакова и Олега Чухонцева, как всегда у В. П., —“дневник читателя”, в самом высоком смысле.

“„Блажен, кто смолоду был молод”... Страстное увлечение анализом опьянило всесилием объективного понимания искусства. При отрезвлении неожиданно выяснилось, что весьма неладно обстоит с синтезом: при сборке „развинченного” сочинения (или „творчества”) всякий раз обнаруживалось некоторое количество „лишних деталей”. И тогда более или менее прояснилось, что в слитности противоречия (внутреннее напряжение) бывают куда резче, отчетливей, а главное — органичней, чем в отдельности кусков... И что гармония — не выверенность и соразмерность всех частей изображения/высказывания, но свобода их взаиморасположения, т. е. возможность внутреннего движения. А поскольку все связано со всем, то и движется — все .

Гармония не бывает без лишнего ...

Но для того, чтобы это понять, пришлось думать — три четверти века”.

И это все о ней, о поэзии.

“Поэзия — не философия. В ней назвать — не значит преодолеть . И выговориться в ней невозможно, можно лишь обезголосеть. Многословие оборачивается потерей голоса”.

Валерия Пустовая. Быстрее, короче, легче. — “Октябрь”, 2005, № 2.

О газетах и журналах. “Книжное обозрение” и “Независимая газета”. Щепотка собственных воспоминаний также наличествует.

Валентин Резник. Только пламя, как сердце горит… Стихи. — “Дружба народов”, 2005, № 4.

Что-то хорошее, слуцко-самойловское, слышится в доверчивом и горячем Резнике. Как хорошо он помянул тут Ю. Болдырева, посмертного “оруженосца” автора “Лошадей в океане”.

Василий Русаков. Стихи. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2005, № 3.

Сорокасемилетний питерский стихотворец, автор двух книг. Вторая, прошлогодняя, называется