возникало чувства неполноценности. Надя небрежным жестом подносила к носу Лиды пакетик, а сама кидала в рот орешки один за другим, как семечки. Лида шла за Надей, недовольная тем, что инициатива встречи вырвана из ее рук, и вместе с тем очарованная, потому что теперь была уверена, что приглашение Нади исходило от Саши, который в этот день специально решил не попадаться ей на глаза, чтобы дать возможность Наде подцепить ее...
Надя рассчитывала быстро выведать у Лиды, на какой стадии находятся ее отношения с Петром Медведевым, но Лида от разговора о Петре уклонялась. “Почему ты бросила баскетбол?” — спросила она у Лиды. “Надоело”, — беспечно отозвалась та. Надя удивленно приподняла брови. “Как это может быть, когда ты делала такие успехи? Игорь Иванович говорил, что нашей победой над Первой школой команда обязана именно твоей виртуозной игре…” Лиду удивило, что Надя запомнила давние слова тренера. “Нет, должна быть серьезная причина, — продолжала идти к своей цели Надя, — если человек что-то хорошо умеет делать, зачем ему бросать это дело? Вот Петр Медведев не бросает же математику?..” — “Математика — школьный предмет, а баскетбол — хобби”, — ответила Лида. “Ну и что? Тут главное — бить в одну точку, как Оксана Солдатко…” — “А что Оксана?” — не поняла Лида. “Оксана преследует Петра своим вниманием, хотя видно, что он не знает, куда от нее деться”. — “Да? А я не заметила”. Надя даже приостановилась на минуту. Надо быть глупым жирафом, чтобы не заметить очевидного, — так она потом скажет девочкам, представляя в лицах этот разговор с Лидой. “Не знаю, как можно этого не заметить, — недоверчиво произнесла она. — Оксана поняла, что надо бить в одну точку”. — “В баскетболе, например, бессмысленно бить в одну точку, — не догадываясь, к чему клонит Надя, ответила Лида. — Необходимо то и дело менять направление, чтобы обойти противника”. — “Какого такого противника?” Надя требовала имен, фактов, но Лида как будто делала обманные движения, уводя разговор в сторону, а орешки, между прочим, все ела и ела… Надя решила, что нельзя торопиться, уж больно Лида хитра. У нее в голове не укладывалось, что девочка, обеспеченная вниманием Петра, держит в уме какого-то Сашу Нигматова, деревенщину из бедной семьи, который третий год ходит в одной и той же клетчатой рубашке и дешевом бордовом свитере. Нигматов ни на какие олимпиады не ездил, вился, как уж, между классом и Лидой с Юрой, стараясь угодить и нашим, и вашим, не то что независимый и одаренный красавец Петр...
Они свернули с центральной улицы, по которой дефилировала молодежь, тогда как восемнадцатилетние старухи ошивались со своими ухажерами в парке, и направились к Наде домой. По этому маршруту, казалось Лиде, она идет впервые. Еще ей казалось, что она ступает след в след Саше, который, может, издали следит за ними. Лида старалась воспринимать свой путь его глазами. “Взор его при встрече…” — так зовется одна из песен Шумана. Их взгляды наконец встретились, но с опозданием на сутки. Наверное, он тоже заглядывал в освещенные окна первого этажа, где между рамами лежала пожелтевшая вата, украшенная елочными игрушками. Смотрел на жарко горящие гроздья рябины, которых было больше, чем зелени. Предстоит холодная зима, заметила Лида. Зато на катке не будет подтаивать лед, покладисто отозвалась Надя. Обычно она на все возражала, если к ней обращались посторонние, то есть не имевшие отношения к пятерке. Петр лучше всех бегает на коньках, прибавила Надя. О нет, прирожденный конькобежец — Вова Астафьев, который приходит на каток поздно вечером, чтобы никто не мешал его одинокому разбегу по льду… Надю раздражала слишком гладкая литературная речь Лиды. Вот хитрюга, думала Надя, так и норовит увести разговор от Петра. Нигматов, кажется, где-то там живет? — махнув рукой в сторону крайних домов, спросила Лида. Да, за теми домами, ответила Надя и продолжила путь к своей цели, сказав, что Астафьев Вова хорошо бегает на коньках, зато плохо учится, все уроки норовит списать у Аллочки Тарасовой, а Медведев Петр и учится отлично, и конькобежец что надо… Вот хитрая, подумала Лида, не хочет раскрывать карты. Ну и мы не будем. Пакетик с орешками опустел. Они остановились под тополем у подъезда Нади, и Лида неожиданно погладила ствол дерева. Скажет ли об этом Надя Саше?..
Дома у Нади все оказалось как в большинстве городских домов, где случалось бывать Лиде. Ровная пирамида подушек на кровати с никелированными шишечками, одна меньше другой, устланный половиками пол, на стенах — свадебные фотографии родителей в рамках, увеличенные и сильно подретушированные художником, стариков и старух, голых младенцев, детей, выглядывающих из иллюминатора ракеты-муляжа, через которую прошли все дети города, искусственные фрукты и овощи на вырезанных из бумаги салфетках, китайский болванчик на подоконнике, круглый стол, накрытый накрахмаленной белой скатертью с кружевами, с которого никогда не снималась тряпка-утюжка, чугунный утюг на подставке… В соседней комнате два младших брата Нади строили на полу планер из деревянных реек. Мама ушла в ночную смену, сказала Надя, доставая из серванта бутылку с вишневой наливкой. И тут Лида вспомнила: она бывала здесь. Именно на Надином дне рождения Саша, встав за ее спиной, скрытый тюлевой занавеской, принялся расплетать ее косы... Круглый стол был разложен, Лида сидела в углу, глядя на танцующих в полутьме одноклассников, и искала удобный момент, чтобы встать и незаметно уйти. Эти овощи и фрукты из папье-маше она крутила в руках. И больше ничего ей не запомнилось, или она все забыла, когда пальцы Саши стали перебирать ее волосы… Но цвет вишневой наливки — цвет бархатной накидки Папы Павла Третьего из альбома Тициана, — она запомнила… И сейчас, как только она увидела бутылку в руках Нади, перед ней скатертью-самобранкой раскрылся весенний вечер, вращение блюдца, припавшие к нему души, вызванные из небытия шутником Петром, знакомые мелодии в полутьме — гости все время меняли пластинки, шарканье ног, стол, заставленный тарелками и фужерами, и притаившийся за занавеской Саша. Он шутливо дергал ее за волосы до тех пор, пока она не отказалась танцевать с пригласившим ее Петром. Когда Петр подхватил другую девочку, Саша, точно в благодарность за проявленную Лидой чуткость, стал медленно расплетать ее косы, — будто дружка на свадьбе, расплетавший косы невесте под унылую мелодию гармошки. Вот как все началось. Карусель, вращавшая впечатления так быстро, что они слились друг с другом, замерла, и теперь Лида узнала эту комнату.
Поняв, что хитрая Лида уклоняется от разговора о Петре, нетерпеливая Надя решила выдать ей в виде аванса один секрет, ставший известным пятерке. Она рассказала, что мальчики составили список самых интересных одноклассниц, начиная с наиболее красивых и заканчивая так себе... Лида хоть и догадывалась, что ее имени в списке нет (иначе бы Надя о нем не заикнулась), попросила назвать имена. Надя, сморщив лобик чуть больше, чем требовала происходящая в ней умственная работа, стала медленно загибать пальцы. Первое место она вынуждена была отдать Марине, поскольку, не возглавь Марина список красавиц, Лида бы усомнилась в его достоверности. Затем шла Вера, похожая на Деву-Обиду, девочка с очень красивыми чертами лица и неприятным холодным выражением глаз. Вера могла уступить пальму первенства лишь общепризнанной Марине с ее вздернутым носиком, карими глазами и чудесным маленьким ртом. К тому же, если б Надя не назвала Веру второй и Вера об этом прознала, Наде бы пришлось уйти из пятерки — с гоноровой Верой шутки были плохи. Третьей Надя с чувством непоколебимой правоты назвала саму себя, ничем не рискуя, поскольку Оля и Катя были во всех смыслах крайними; кто следовал за нею — Катя или Оля, — этого Надя точно не помнила. Она назвала имена еще нескольких девочек, и Лида убедилась, что ее в списке действительно нет. Лида спросила Надю с искренним желанием разобраться во всем этом: по какому принципу мальчики составляли список?.. Мальчики думают, что самое главное у девушки — Ноги, сообщила Надя, потом идет Талия, потом — Губы … Лида могла бы ехидства ради спросить про нос,
