Дорогие мои, спешу сообщить долгожданное известие: погода наконец-то установилась. Поэтому приезжайте обязательно и в полном составе. Все правое крыло дома будет в вашем распоряжении.
Наши ходят в лес по грибы и ягоды. А рыбалка в этом году просто сказочная. Ко дню вашего приезда обязуемся отловить: двух налимов, 1 щуку, 12 фунтов карасей, обязательно 1 голавля и все, что пошлет рыбацкая фортуна.
С собой, если не трудно, пожалуйста, привезите “Биографию Спинозы” издательства Павленкова16 и побольше мягких французских булок, а то мы здесь совсем “вдали от шума городского” и связанных с ним радостей.
Ждем-ждем-ждем. Катя17.
Катя? Чем обязана? Какая рыбалка и что еще за булки? Как понимать?
Если бы не знакомый почерк и “упаковка” письма, то и отвечать бы не стала.
А так достаю из пакета очередной футлярчик с очередным пенсне (у меня их уже столько, что впору лавку открывать), под бархаткой на дне лежит послание, но от вас, Катя!
Объяснитесь. Ф. К.
Прости меня, озадаченный Фантик, прости меня, старую дуру. Пе-ре-пу-та-ла!!!! Послала тебе заказ на оборудование для подпольной типографии. Представляю, что подумают товарищи, получив письмо, подписанное “ЦК. Крупа”. Ужас. Лишь бы В. И. ничего не узнал. Ну да вряд ли это произойдет — ведь вся (!!!) переписка — на мне. Работы прорва. А тут еще съезды разного калибра один за другим проходили, чуть не каждый месяц. Большевики от этого в такой эйфории пребывали, что другой раз в перерывах между заседаниями, охваченные революционным энтузиазмом, учились стрелять. Как ты, мой Фантик.
Давно не сообщала тебе наши партийные новости и связанные с ними очередные тяготы моей “семейной жизни”.
Сейчас ясно уже окончательно, что В. И. определенно разорвал все отношения с мэтром. Я имею в виду Георгия Валентиновича18. Ты поняла, о ком я? Из-за их ссоры я уже второй месяц подряд читаю Володе вслух по-немецки Марксов “Капитал”. А он держит перед собой перевод, выполненный Георгием Валентиновичем, и пытается подловить на неточностях. Ну нет их. И сил моих тоже нет. Совсем осипла от этой декламации.
В. Засулич19 просто мечется между ними (В. И. и Г. В.). Она ведь Плеханова мало сказать что обожает, она его иначе как титаном и Прометеем20 не называет. А В. И., завидуя славе Георгия Валентиновича как записного остроумца, тоже острить пытается. Говорит, если он Прометей, то я — брандмайор.
Верка Засулич повадилась, как она выражается, на огонек забегать. Каждый день. Скоро, пожалуй, уж и свет не будем по вечерам зажигать. Двойная польза — и Верка не появится, и “Капитал”, будь он неладен, недочитанным останется. Впрочем, Верка еще туда-сюда, В. И. к ней не проявляет особого интереса, но “без дела” не сидит — модистки, танцовщицы, гувернантки и другие представительницы эксплуатируемого класса. Вроде бы классовый подход. Но смысл один — лишь бы поразвлечься!
А я до того заработалась, что пришла вот в Мюнхенскую пинакотеку, обозреваю дюреровский шедевр — “Оплакивание Христа” (по-моему, они только из-за Дюрера21 и музей-то свой затеяли), а думаю о катастрофическом положении угнетенных в 16-м веке.
Но не было счастья, так несчастье помогло. На той неделе вдруг приехали все (все-все-все!!!) Ульяновы. Что в доме творится, не рассказать! Стульев уж и тех не хватает. А гомон, суета! Работать невозможно совершенно. Тут Володя в первый раз совершил поступок, который я абсолютно одобрила. Пошел в магазин и купил два хороших кожаных рюкзака и две пары альпийских ботинок (все-таки обновка!). И завтра отправляемся с ним, примерно на месяц, путешествовать в Альпы, как “калики перехожие”. Шоколада там, говорят, пропасть. Постараюсь прислать тебе несколько фунтов этого чудного продукта. Обожаю его. Эх, вот бы у меня была шоколадная мануфактура, а так одни прокламации…
Надеюсь, что “святое” семейство во главе с Марией Александровной к нашему приезду насытится европейской кухней и вернется восвояси.
В связи с вновь утвержденными планами придется на некоторое время прервать выпуск газет, отложить пару съездов и, увы, чтение ответа от моего любимого Фантика.
ЦККК. Крупа.
Потомки
Mr. Nad Krupsky
