Председатель:
— Товарищи, комната у нас освободилась...
— Улица Станкевича, двенадцать?
— Да нет, которая за смертью Носова.
— За смертью Носова? Это — улица Неждановой.
— Верно, Неждановой. Так вот, мы эту комнату должны отдать Зименковой Ольге, она живет в бывшем школьном санузле.
— Не выйдет.
— Почему это не выйдет?
— Ее уже самовольно заняли.
— Кто занял?
— Петров из подвала. Их там в подвале двенадцать человек. Один ребенок спит на столе, а у этого Петрова тоже ребенок родился. Он взял и въехал в эту комнату, что за смертью Носова.
— Возмутимо! Введите его!
Входит молодой парнишка, шапку прижал к груди, глаза испуганные.
Председатель:
— Образование?
— Восемь!
— Где работаешь?
— Ателье!
— Кем!
— Закройщик!
— Как же ты поступил, что позволил себе самовольно въехать?
— А куда мне было жену с ребенком везти из родильного дома? В подвал? Там нас двенадцать человек, и вот тринадцатый народился. Что же, мне его под стол класть? Ведь я что просил? Я что просил? Я просил: прислушайтесь к тому, что родился ребеночек. Мальчик! Но никто не хочет прислушаться. И я пошел в ту комнату, где помер человек...
— Та, что за смертью Носова?
— Чего? Может, и Носова. Не знаю, знаю, что помер. И я въехал. И, не скрою, сказал управдому: если тронешь меня, я тебя зарублю топором.
— Разве так советские люди говорят? Разве так можно?
— А под столом ребенку спать можно? Ведь ребенок народился! Мальчик!
— Мальчик, мальчик! А в санузле жить можно? Нет, самовольно вселяться никому не позволено. Мы еще поговорим с тобой в другом месте!
Первая речь председателя домкома
— Остановлюсь на первом пункте, о количестве квартир, включившихся в соревнование за коммунистический быт.
Раньше у нас было зарегистрировано как хорошие шесть квартир, а теперь одиннадцать. Они
