Новый Мир ( № 3 2006)

Ничего об этом не знал. Век живи, век учись.

Алексей Мокроусов. Жан-Поль Сартр: последний философ. — “Новое время”, 2005, № 46, 20 ноября.

“В год столетнего юбилея Сартр вновь возведен на трон властителя умов, но уже скорее в мире, чем в самой Франции (в России, впрочем, его юбилей прошел практически незамеченным, ни одна крупная газета не отметила годовщину, ни один интеллектуальный журнал не обсудил наследие Сартра)”.

“Сартр тонко чувствовал малейшие подвижки в тектонике времени, физический слом просветительских идеалов — и без конца пытался сказать им надгробное слово, и все никак не мог ни начать его, ни кончить. Отсюда это ощущение полубормотания, охватывающее иных читателей его поздних текстов”.

Александр Молчанов. Бесполезное чтение. Журнал Esquire как зеркало глобализации. — “Взгляд”, 2005, 2 декабря <http://www.vz.ru>.

“Кстати о литературе. Рассказы в [русском] Esquire пока тоже, к сожалению, переводные. Увы, наш издательский бизнес, ориентированный на книгопродажу, убил рассказ. Писатели мыслят романами, а наиболее продвинутые — сразу циклами романов. А ведь Фолкнер, Хемингуэй, Фицджеральд и Апдайк не брезговали писать рассказы для журналов, в том числе и для Esquire . Остается уповать на то, что спрос рождает предложение. Нужны будут нашим журналам короткие рассказы с занимательным сюжетом и неожиданной развязкой — появятся и мастера в этом жанре”.

“Мы — профессиональные читатели”. Беседовал Константин Мильчин. — “Книжное обозрение”, 2005, № 45 <http://www.knigoboz.ru>.

Говорит Сергей Бочаров: “Я, к сожалению, плохо знаю нынешнюю литературу. Но, конечно, у меня есть свои предпочтения. В основном это имена не новые. <…> Вот Андрей Битов вручил мне премию, но это не помешает мне считать его крупнейшим писателем последнего нашего сорокалетия. Люблю Петрушевскую и с любовью писал о ее волшебном „Карамзине”. Владимир Маканин, покойный Владимов. Из тех, кто нынче „далече”. Юз Алешковский и Александр Суконик, оба старые товарищи. <…> В Петербурге есть Павел Крусанов с романом „Укус ангела”. Поэты — первый Олег Чухонцев, Александр Кушнер, Юрий Кублановский. Из поэтов моего поколения я очень любил Николая Рубцова. Я, конечно, читал и Сорокина, и Пелевина, но мало и как-то без увлечения, конечно, это неправильно. Всегда сильная критика жила современной литературой. — А каковы ваши предпочтения среди коллег по цеху? — Простите, это друзья — Владимир Николаевич Топоров, Мариэтта Омаровна Чудакова и незабвенный Александр Павлович Чудаков, которого только что мы потеряли. Ирина Бенционовна Роднянская, Юрий Николаевич Чумаков, Георгий Гачев, Мария Виролайнен, Ирина Сурат. Конечно, Михаил Леонович Гаспаров. Из недавно покойных — Сергей Сергеевич Аверинцев и Вадим Эразмович Вацуро. Боюсь, что кого-то забыл. Из критиков — Андрей Немзер с крутым пером”.

Он же: “<…> Юбилей вообще — вещь жуткая, и [пушкинский] юбилей 1999 года был бездарным. Все-таки юбилей 1937 года был страшным, но не таким бездарным”.

См. — здесь же: “Идея, что первые Новые Пушкинские премии должны быть вручены не современным поэтам, какими бы те ни были хорошими, а читателям Пушкина, — не нова, но никем еще не исполнена. <…> Сергей Бочаров не тонет в толкованиях текстов, а видит скрытые от читателя звенья, „да визг, да звон оков”. <…> Я думаю, что это правильный первый лауреат Новой Пушкинской премии, с чем его и поздравляю” (Андрей Битов).

См. также: “Последние — почти два — десятилетия Битов в каких только жюри не поучаствовал: он является постоянным членом жюри премии „Триумф”; много лет подряд он входил в состав жюри Пушкинской (Тёпферовской) премии; он был председателем жюри премии Ивана Петровича Белкина… И прочая, прочая, прочая. Свои наблюдения, кстати, он изложил в „Записках жюриста” (см. „Октябрь”, 2005, № 6). И многое из желаемого он осуществил — по крайней мере многие „близкие” его оригинальному взгляду на действительность и просто друзья по литературе и ее испытаниям им не были забыты. Но вот я как координатор премии Белкина наблюдала его „в деле” (т. е. в заседаниях жюри) и поняла, вернее, воочию увидела его еле-терпимость (в жюри!) к другому мнению. Это было просто самое настоящее психологическое сражение — председателя жюри и „рогом уперевшихся” его членов; в результате битовский претендент не прошел, а победил В. Отрошенко, которого Битов совсем не хотел: кстати, лукавая его аргументация точь-в-точь повторилась в аргументации Василия Аксенова (как председателя букеровского жюри этого года) против романа Михаила Шишкина „Венерин волос”: „Отрошенко, если рассматривать его книгу целиком, а она так и задумана, заслуживает гораздо большей, нежели белкинская, премии — превосходство его очевидно”. ( N. B. Вот она, родовая примета поколения: лукавство аргументации.) Ну, в общем, так или иначе, но демократизм работы последнего (по времени участия Битова) жюри, видимо, произвел на него сильно отрицательное впечатление. И что же? Битов поступил совершенно замечательно: сам придумал реинкарнацию Пушкинской премии, сам продумал все, вплоть до даты вручения (день окончания работы над „Медным всадником”), сам нашел спонсора и сам — единственный — теперь определяет лауреата. Демократия ни в стране, ни в литературе не работает. В случае Битова — Бочарова сработал авторитарный режим”, — пишет Наталья Иванова (“„Россия для нас необитаема”, или О пользе авторитаризма в литературе” — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 7 ноября <http://www.polit.ru>