тогда? Характерное для националистов деление на „хороших своих” (единоплеменников) и „плохих чужаков” проходит сквозь весь ваш текст”.

См.: Герман Садулаев, “Одна ласточка еще не делает весны. Осколочная повесть” — “Знамя”, 2005, № 12 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

Владимир Бондаренко. Очевидец ХХ века. Автопоздравление, автоманифест и автобиография к юбилею. — “НГ Ex libris”, 2005, № 6, 16 февраля <http://exlibris.ng.ru>.

“На Западе таких, как я, называют self-made man — сделавшие сами себя. Увы, никогда не попадал ни в какие обоймы и содружества, пока сам не стал создавать их, ту же „московскую школу сорокалетних”, к примеру. Иногда с завистью смотрел на птенцов кожиновского гнезда, на внимание и заботу, которые им уделял критик. Но, замечу, из его критического гнезда (в отличие от поэтического) молодых критиков так и не вылетело, исчезли кто куда. Может быть, критикам всегда нужна большая самостоятельность и независимость суждений, они обязаны верить только своему вкусу, и если вкус им не изменяет, иной раз критики меняют направление литературного процесса”.

Владимир Бондаренко. “Я еще обтесываю глыбу литературы”. С юбиляром беседует главный редактор “Завтра” Александр Проханов. — “Завтра”, 2006, № 7, 15 февраля <http://www.zavtra.ru>.

“Последние активные читатели среди политической элиты остались в прошлом. Читали все новинки художественной литературы Черчилль и де Голль, Сталин и Мао Цзедун, великие политики самых разных направлений, самых разных стран. Среди читающих лидеров были и такие радикалы, как Муссолини. А люди, совсем не интересующиеся литературой, на мой взгляд, чем бы они ни занимались — наукой, политикой, бизнесом, — это мелкие люди”.

“Конечно, либералы стопроцентно ответственны за разрушение единой русской литературы, сделали все, чтобы свой же собственный фундамент русской национальной литературы, нашу почвенность, нашу державность изничтожить и свести к нулю. И появилась делянка чисто либеральной литературы. На этой делянке в те же 90-е годы появились новые почвенники, новые реалисты: Олег Павлов и Алексей Варламов, Михаил Тарковский и Светлана Василенко. В самом либеральном лагере возродились новое почвенничество, новый реализм. Даже если бы под репрессиями властей (что одно время и планировалось после 1993 года) и исчез наш Союз писателей России, такие же, а то и более крутые патриоты возникли бы среди либералов”.

Аркадий Бурштейн. Эссе о поражении. — “Урал”, Екатеринбург, 2006, № 2.

Разбор песни А. Галича “После вечеринки”.

Дмитрий Быков. Красная и черная игра. — “Вечерняя Москва”, 2006, № 28, 16 февраля <http://www.vmdaily.ru>.

“Казино надо просто запретить, как вырезают больную ткань или неудавшийся дубль из фильма. У меня нет ни единого аргумента в оправдание рулетки и карт, а контраргументов — море, и к одному из них, самому серьезному, я сейчас перейду”.

Дмитрий Быков. Иосиф и его клоны. — “Огонек”, 2006, № 7, февраль <http://www.ogoniok.com>.

“Главным персонажем отечественного экрана постепенно становится Сталин. Нажмешь на пульт — всюду он”.

В поисках утраченной поэзии. На вопросы анкеты отвечает Хамдам Закиров. — “Иностранная литература”, 2005, № 12.

“<…> выход из тупика вторичности и провинциальности для среднеазиатских литератур — в перспективе ближайших лет, а то и десятилетий — видится в освоении всего богатства мировой литературы. В смысле переводческой работы. Это на нынешнем этапе для развития национальной словесности, может, даже важнее, чем собственно литература. Потому что оживлять нужно в первую очередь язык (и не только литературный), закосневший, десятилетиями не знавший позитивных перемен. Если следовать моей утопической мысли, то „десятилетие художественного перевода” обогатит национальные литературы, развивая пластичность и подвижность речи, грамматический, лексический, а то и фонетический строй языка. А также активно повлияет не только на появление нового поколения авторов, но и — читателей, которые будут готовы воспринимать язык новой литературы”.

Владимир Варава. Гедонизм против нравственности. — “Подъем”, 2006, № 1 <http://www.pereplet.ru/podiem>.

Атеизм и “дискурс смерти”. Эвтаназийная форма существования. “И атеист молится, но его молитва — это обращение в пустоту, в которой блуждает непонятный и слепой Случай — „бог” атеиста. И атеист надеется на лучшее, на неведомое ему лучшее — вдруг случай случайно

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату