Фортель детский. Минутная ссора.
Воздух йок — и светильник потух
если б разума — похоти темной,
скотства, ревности… Что ж, подытожим.
Ты спроси и сама же ответь:
правда, думаешь похоти только?..
Но и страсти беспримесной тоже,
и беспримесной нежности ведь!
В миг, когда, растворяясь зрачками,
языками, губами, руками
мы с тобой становились одно, —
в мерных паузах между толчками
я поверил, что жившее в каждом
отчужденье преодолено.
С любопытством, присущим ребенку,
я отслеживал лунную пленку,
застилавшую эти глаза
перламутром в преддверье полета.
Это было не празднество плоти —
но стремление вырваться за
косный круг представлений расхожих,
расщепивший на две непохожих
чуждых особи хаос людской.
Снять ментальный барьер, уничтожить
пустоту, просочиться сквозь кожу,
окончательно слиться с тобой!
Но такая попытка чревата
неизбежным — началом распада.
Так, застряв между явью и сном,
не въезжаешь, что это — расплата...
Детской дури во мне многовато —
я и сам понимаю давно.
Пусть нещадное это горнило
