Он проводил ее, и у двери квартиры Катя, испытывая неловкость, склонив голову набок, повела рукой — так, что жест можно было при желании принять как приглашение. Но Рамзан то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил его. Он попрощался и пошел к лифту.
— Рамзан! — в недоумении, не понимая, что происходит, воскликнула Катя. — Может быть, ты зайдешь?..
Он оглянулся, и холод дунул ей в лицо: с той стороны, изнутри, к глазам подошел кто-то нездешний и глянул сквозь них, а потом так же быстро скрылся.
Ирина примеривалась к тарелке с едой. Нет, есть такое — выше ее сил.
— Как вы не понимаете? Вы — то, что вы едите.
— А ну-ка без прокламаций тут, — прикрикнула нянечка.
— Я без прокламаций. Я просто не могу это есть.
В пластиковой бутылке воды сама собой из ниоткуда появилась земля. Ирина хотела бы помнить, что так не бывает, но это произошло у нее на глазах, пока она держала бутылку. Встряхнула ее едва — и мутная взвесь запуржила, закружилась в воде.
— Всякая вода святая, — сказала Ирина и приникла губами к пластиковому горлышку.
— А если бы это была моча? — сварливо откликнулась ведьма со спутанными волосами и пустыми глазами.
Ирина думала, та не разговаривает — так далеко ушла в своем внутреннем путешествии, заблудилась, не сыскала дорогу обратно.
— Но это вода.
— Нет, моча. Моча. Она желтая, желтая, вот. Гадость. Ты это пьешь, — бесновалась старуха. — Дура! Дура!
— Реланиум! — завопила нянечка, и вторая, столь же громоподобная, как и та, уже слоновьим бегом направлялась к больным.
— Что вы. Не надо. — Ирина закрыла лицо руками в попытке спрятаться, свернуться в улитку.
Руку отняли у нее от лица силой, шприц глубоко и больно впился в вену. Старуха смеялась, икая. Смех бил ее изнутри. Ей тоже вкатили нужную дозу покоя.
Красные каблучки стучали по пестрому ковру. Ковер мягкий, а каблучки все равно стучат. Даша шла по коридору. Мимо — двери, двери... Ей нужна одна из них.
Даша шла, репетируя речь. Костюмчик сидел как влитой. Она поправила булавку в шейном платке, прядь. Как она выглядит? Вот представить, что из-за каждого угла по дулу телекамеры. Телевидение есть вид массового гипноза и способ творить будущее. Каблучки красные. Она выглянула в окно на лестнице. На самом горизонте мерцает рекламный щит как символ соблазна, мираж, переливающийся электрическим светом. Телевизоры вышли на улицы города продолжать свое наступление, уводить зрителей от обыденной правды. В мир гораздо более цельный и яркий. В руках у Даши папка с бумагами. И видеокассета.
— Игорь Валерьевич... — Даша вошла в кабинет, едва постучав. Ее вызывали. Ее хотят видеть. У нее есть что сообщить.
— Погоди...
— Великолепные новости. Послушайте. Наш сюжет показан по всем новостным каналам.
— Какой сюжет?
— Да в интернате же.
— Да?
— К полудню диспетчеры приняли на четыре сотни звонков больше, чем обычно. Продажи…
