— Да где просила, видишь, как отбивается.
— Тогда чего?
— Да жаловался кто-то, мол, ходит, мешает работать.
— Ну сволочи, — тихо проговорила русская и, подскочив к идущим, крикнула: — Чего вам надо? Куда вы ее ведете?
— Мы хотим ей помочь, — вежливо ответил мужчина. — Она проводит здесь слишком много времени. Не вмешивайтесь, пожалуйста, это вас не касается.
— Чего не вмешивайтесь? Чего не касается? Она здесь поджидает меня с работы! Нельзя, что ли? Это... это... это моя мать!
Социальные работники остановились в нерешительности, коротко переговорили с администратором. Тот пожал плечами, развел руками, пробормотал:
— Ну, тогда что же...
Социальные работники отпустили свою жертву, сказали только продавщице:
— Что же вы так плохо за ней следите, надо лучше следить.
К ним немедленно ринулась длинноносая и крепко вцепилась в обоих. Но она, видимо, не стояла у них в плане.
Администратор наклонился к русской продавщице и тихо проговорил:
— Уводи свою мать отсюда к такой матери. Какой скандал устроили! И сама можешь не возвращаться. Завтра придешь в бухгалтерию, получишь, что тебе следует.
Мы вышли вместе. Мальчик-охранник на прощание засмеялся, как всегда, и сказал, да что же ты их ножом-то не пырнула, у тебя ведь есть большой острый нож... Но у меня не было сил пошутить в ответ, и я только махнула рукой.
Продавщица шла рядом и тихо ругалась. А я смотрела на нее и думала, нет, это не моя Верочка. Совершенно не похожа. Ни лицом, ни одеждой. Верочка и слов-то таких никогда не употребляла. Этой продавщице спасибо, конечно, кто бы мог ожидать от такой хамки, но ведь это мне теперь, чего доброго, туда и ходить будет нельзя? Как же я теперь буду?
— Как же я теперь буду? — спросила я вслух.
— Как будете? — сказала она сердито. — Да так и будете. Мало кругом больших магазинов?
И резко свернула в сторону.
1 Элиаз! Где вы? Элиаз! Вы здесь, дорогой?
2 А вот и вы, милые мои люди!
3 Местный колорит
4 Как дела?
Ключ под порогом
