И более нигде.
В тефале что-то есть от лося и лосося,
Пингвина и коня, Бодлера и Рембо, —
Но всем, кому его отведать довелося,
Забыть его слабо.
Я не сравню его с курятиной бездушной,
Парной говядиной, развалистой треской:
Он весь оксюморон — как типа змей воздушный
Или конек морской.
Откуда здесь они — никто и знать не знает,
Тем более сейчас.
Но это пустяки. Тефаль все время занят.
Он думает о нас.
Конкретно — о тебе. Они не знают, где ты,
Поэтому с утра слоняются в тоске.
На скудном острове кругом твои портреты —
На скалах, на песке.
…До осени тефаль нагуливает жиру.
К исходу августа приморский наш Кобзон
Выходит на газон и объявляет миру,
Что начался сезон.
Туристы ломятся. Корабль, едва причаля,
За новой порцией отходит в Старый Свет.
Наш город в основном живет за счет тефаля:
Промышленности нет.
Когда они поют, их можно брать руками.
Вглубь острова рыбак уходит налегке,
А возвращается — десяток на кукане
И пара-тройка в рюкзаке.
Они не убегут. Хватай их так и этак,
За гривы и хвосты, —
Что им до рыбаков, куканов их и сеток?
Ведь это все не ты.
