, как некогда “главным баснописцем культуры- st1:metricconverter productid='2”' 2” /st1:metricconverter назвали С. Михалкова, сочинившего поэму о дяде Степе, но это уж слишком просто.
В. Паперный, предложивший концепцию двух типов культуры, сменяющих во времени друг друга, конечно, лукавил. Утверждение, будто он намеренно избегает оценок и даже названия для типов культур выбрал абсолютно нейтральные, не очень искренне: под “культурой- st1:metricconverter productid='1”' 1” /st1:metricconverter без труда угадывается культура авангардная, тогда как под “культурой- st1:metricconverter productid='2”' 2” /st1:metricconverter — тоталитарная.
И пусть дядя Степа полностью вписывается в эстетику тоталитаризма (ведь и первая часть поэмы о нем впервые вышла в журнале “Пионер” в 1935 году и книгой в 1936-м), он достоин отдельного разговора.
Так кто же такой этот дядя Степа, чье имя сделалось нарицательным, и в каком мире он живет? Эта поэма вряд ли имеет что-либо общее со сказкой, перед нами, пусть с элементами гиперболы, произведение донельзя реалистическое. Попусту, что ли, упоминается реалия из реалий — дворовые ворота, вещь ныне забытая, а когда-то непременная: ворота запирали на ночь и возле них до самого утра дежурили дворники, столь же непременные, как ворота.
Пример важен еще и потому, что сам предмет приобретает тут дополнительные смыслы, сообразно характеру времени: “В культуре 2 повсюду возникают непереходимые границы, — пишет В. Паперный. — Строчки популярной в 30-е годы песни — „Эй, вратарь, готовься к бою,
Так что проблемы решаются куда уж серьезнее. А раз перед нами не сказка, то и судить о герое нужно исходя из этого.
Итак, в Москве, у заставы Ильича, проживает некий Степан Степанов, известный всем местным жителям:
От ворот и до ворот
Знал в районе весь народ,
Где работает Степанов,
Где прописан,
Как живет…2
Но почему автор поселил его именно здесь и чем герой так отличился, что знаком едва ли не каждому? Вряд ли дело лишь в том, что отзывчивый доброхот, эдакий верзила, если и не играющий в детские игры, то с сочувствием их наблюдающий, легко вникает в дела ребятишек:
…Потому что всех быстрее,
Без особенных трудов
Он снимал ребятам змея
С телеграфных проводов.
Для детей подобная отзывчивость — великая ценность, для взрослых — знак ценности неполной, стоит ли заниматься такой ерундой человеку солидному? И слова:
Все любили дядю Степу,
Уважали дядю Степу:
Был он самым лучшим другом
Всех ребят со всех дворов —
конечно, следует понимать как оценку детей, а не взрослых. Хотя знать дядю Степу действительно могут все. Ведь и взрослым любопытно, что за “фитиль” вечно болтается с ребятишками.
