И. Роднянская.
Гражданин убегающий
Гражданин убегающий
Владимир Маканин. Испуг. [Роман]. М., “Гелеос”, 2006, 416 стр.
Выходные данные этой книжки я указываю не по обложке и не по титульному листу, а так, как это дано на второй странице, — там, где УДК, ББК и прочие ISBN. Глянувши на обложку, привередливый и чуткий на предмет пошлости читатель вполне может брезгливо пренебречь таким полиграфическим изделием. Сверху — не очень крупно: “Владимир Маканин”, чуть ниже — непонятно что, то ли название, то ли подзаголовок, но для названия шрифт мелковат, а на титульном листе никакого подзаголовка нет (хотя на корешке есть). Текст такой: “Sатирмэн и лунные женщины”. Еще ниже — цитата из Маканина: “Старый хер, я сидел на краешке ее постели. Весь в луне — как в коконе чистого серебра”. Хорошая такая цитатка для обложки… Ну а в самом низу, кроваво-красным: “Иsпуг”. Это неясного назначения латинское S повторяется в названии и на титульном листе. Хотя в колонтитулах никакого S нет — просто “Испуг”. Это что — нам намекают на Sex?
После такого начала заглядывать на последнюю страницу обложки просто страшно. И правильно — там красуются зазывные анонсы: “
Прошу прощения, что я так подробно останавливаюсь на “внешности” книжки, но встречают все- таки “по одежке”, и с этой “одежки” у всякого, кто давно и хорошо знает Маканина, начинается недоумение. Маканин — один из самых тонких и глубоких прозаиков последних десятилетий — и вдруг такая разухабистая пошлость, освященная его именем? Не верится! Ну, допустим, что писатель за обложку ответственности не несет — его не спросили, а издателям нужно побыстрее продать немалый по нынешним временам для серьезной прозы десятитысячный тираж, вот они и расстарались, замаскировав маканинскую книгу под дешевый эротический триллер. Авось какой-нибудь лопух, никогда не слышавший этого имени, купится на “старого хера” под луной и сатира в окружении аж четырех обнаженных нимф.
Самое интересное, что “Испуг” можно прочитать и так — именно как дешевую, хотя и со специфическим душком, эротику. Причем скучноватую. Почти каждая главка романа (впрочем, о жанре этого текста мы еще поговорим) в сюжетном смысле строится однотипно: Петр Петрович Алабин, глубокий пенсионер, проживающий в подмосковном дачном поселке, каждую лунную ночь (это важно — чтобы непременно луна была) выходит “на охоту”. Волнуют его молодые женщины, которые спят за окнами соседних дач. Вычислив добычу, старик проникает в дом (никакие замки для него не преграда, он умеет делать отмычки хоть из подвернувшейся скрепки, хоть из карандаша) и пытается спящей женщиной овладеть. Не изнасиловать, нет! Старик уже не так силен, да и сентиментален, чтобы заниматься откровенной уголовщиной. Он долго сидит на краю постели, любуется спящей женщиной, потом ложится рядом, а там — как уж получится. Иногда получается. Некоторые женщины спят крепко и во сне принимают Петра Петровича то за мужа, то за любовника. Старик получает свой кайф и уходит — иногда неузнанный и без проблем, иногда с проблемами (попадает-таки однажды в психушку) и даже с мордобоем (это когда не вовремя возвращается муж его нимфы).
Словом, сюжет для небольшого, забавного и скорее всего пародийного рассказика. Мало ли, дескать, чего на свете не бывает. Вот вам смешной случай… Но когда эта сюжетная схема с небольшими вариациями (констант больше, чем вариаций) с маниакальным упорством прокручивается в каждой главке, невозможно не задаться вопросом: зачем? Зачем Маканину это бесконечное кружение на одном и том же месте? Любителям дешевых пряностей (для которых смастерили завлекательную обложку) такая проза наскучит быстро, а настоящие поклонники Маканина (мне пришлось уже выслушать несколько устных рецензий одного примерно пафоса) остаются в тягостном недоумении: что это? зачем это? что он хочет сказать?
Но, может быть, все эти курьезные пустячки описаны каким-нибудь необыкновенно изощренным, мастерским языком, который сам по себе имеет эстетическую ценность? Мы ведь знаем, что Маканин это умеет! Да ничего подобного — язык этого опуса намеренно упрощенный, сниженный, иногда чуть ли не назывными предложениями пишет автор. Слишком много — и нарочито много — примитивно- физиологического в языке (хер-нахер-захер-бабец, далее везде). И это не “высокая простота”, это что-то другое.
Словом, недоумение — первая реакция на новые тексты Маканина, потом — раздражение. Непонятное вообще раздражает: ну как же, мы еще не так давно продрались сквозь густые дебри, хвощи и папоротники “Андеграунда” и вроде бы даже поняли, о чем был тот роман, а тут даже не над чем потрудиться головой. Неужели всерьез задуматься о смысловой нагрузке лейтмотива всего этого странного текста?
Но лейтмотивом не сорят так беспечно и так однообразно на каждой странице — лейтмотив тогда становится пародией на самого себя.
