ним дальше, к городам и сокровищницам, переливающимся всеми оттенками драгоценного блеска, как в волшебном сне...
Азия заставила его забыть самого себя.
Он сжег прошлое, как сжигал военную добычу, чтобы не оставлять тяжести за спиной.
Из Азии он вернулся азиатом. Впрочем, Александр ведь и не вернулся домой: он сделал столицей Вавилон, сердце бывшей персидской державы. Ценности Европы показались ему ничтожными по сравнению с могуществом Азии и ее роскошью. Азия покорила его, изменив его характер неслыханными объемами тщеславия и сладострастия; он снял с себя простую одежду греков и облачился в пышное одеяние персидских царей. Вернувшись из Индии, он стал обустраивать свою исполинскую империю, взяв за основу не греческую, а персидскую культуру. Помимо Роксаны он берет себе в жены и, как племенной жеребец, покрывает дочерей Дария и Бесса, чтобы смешать свою кровь с кровью последних представительниц царственной династии. Древняя магия крови оказывается важнее для него, чем сомнительноесовершенство греческой политической культуры и этики. Он щедро одаривает своих полководцев, женившихся на знатных персиянках, и из собственной казны дает приданое десяти тысячам персидских девушек, чтобы склонить македонян брать их в жены. Наконец, незадолго до смерти он посылает в Грецию приказ причислить его к сонму небожителей и чествовать его по всем правилам как бога — с алтарями и жертвоприношениями. После перехода через Гиндукуш он не боялся Олимпа; ему важно было стать вровень с богами, чтобы избежать их постыдного вмешательства в его судьбу. Он полагал, очевидно, что как-нибудь договорится с влиятельным Аполлоном, во имя которого свершил немало дел, а заручившись его поддержкой, справится и с гневом могучей Афины — вечной девственницы с тупым мечом, воображающей себя распорядительницей чужих судеб, да еще этой, Фемиды, с завязанными глазами...
Последствия
Превращения Александра и реформы им намеченные так возмутили и напугали греков, что сразу после его смерти начался распад огромной империи, очерченной им как проект; причем распад этот, разумеется, начался с войн, которые повели между собой его ближайшие сподвижники, “диадохи”, оказавшиеся правителями на стыке двух миров — Европы и Азии. Европа не хотела пускать Азию к себе. Греция не хотела иметь ничего общего с распавшейся на царства империей Александра. Она хотела жить удельно, раздельно и сохранять свою самобытность в своих городах-полисах. Конец этому хотению положил только Рим, захвативший основные территории Греции в середине II века до н. э. Египет, Сирия, Мидия и Парфия сыграли свое соло несколько спустя, уже как провинции или противники другой, Римской империи.
До конца эллинистического мира было еще далеко; но судорога походов Александра, пробежав по всей Евразии, быстро затухла; в истории нарастала дрожь новых напряжений, связанных с войнами Рима на Западе и с бесчисленными кочевниками на Востоке.Одно время власть над большей частью бывшей Персии взяли парфяне. Даже римлянам не удалось одолеть их. В этом смысле никто из европейцев, кроме Александра, не углублялся так далеко в толщу азиатского материка. Конечно, “европейское” влияние, принесенное экспедицией Александра и римскими легионами, было очень поверхностным и быстротечным. Азия не могла перестать быть Азией. И лишь греко-бактрийские цари из своего отдаленного, скрытого за горными хребтами и пустынями царства предприняли последнюю попытку расширить границы античного мира, колонизовав Фергану и открыв путь в Китайский Туркестан, что сделало возможным проникновение на восток греко-персидских художественных влияний.
Бактрийское царство пережило разрушение римлянами Карфагена (146 г. до н. э.), историю Христа и разорение Рима вестготами (410 г.) и вандалами (455 г.), но и оно пало, завоеванное в концеVII века арабами-мусульманами.
Мир стремительно менял свой облик. Над Каспийским морем готовились взойти звезды “Тысячи и одной ночи”...
1См.: Голованов Василий. Тотальная география Каспийского моря. — “Новый мир”, 2006, № 4. Мы ничего не знаем и об этой глубине времен. География едва появилась на свет. Само слово: “землеописание”. Так что, следуя точному греческому значению слова, нам возраст Каспия надо считать с той поры, как море появилось на первых греческих картах. Но вот парадокс: оно появилось на греческих картах уже в VI веке до н. э., когда сами греки ровным счетом ничего знать о нем не могли! Здесь — загадка. Разгадки нет.
2В 479 г. до н. э. произошла знаменитая битва при Платеях, знаменующая собой торжество общегреческого оружия; через сорок восемь лет, в 431 г. до н. э., началась Пелопоннесская война.
3Годы жизни Перикла: ок. 490 — 429 до н. э.
4Годы жизни Софокла: 496 — 406 до н. э.
5 То, что, по сведениям некоторых историков, обвинители Сократа через два месяца тоже были казнены, не в счет; все это звенья одной цепи неправды, блуждания в потемках.
6 Со времен российских гимназий, начиная изучать историю человечества с Древней Греции, мы нисколько не представляем себе, как была устроена жизнь у персов, их ближайших соседей и врагов. В этом смысле для нас небезынтересен отрывок из “Географии” Страбона. “С пятилетнего возраста до 24 лет
