В животе приталенном неся,
Ты идешь все выше, то есть ниже,
Ибо можно все, чего нельзя.
Вообще поэма Межирова “Alter ego” вполне себе может служить путеводителем по таким сочинениям, как “Редкие земли” Аксенова. Межиров писал свою поэму давно и, наверное, не имел в виду именно Аксенова, но явно имел в виду весь тогдашний литературный “комсомол”, из которого произросли и литературные, и прочие “олигархи”, да и механизм обозначил:
В пику монпарнасским летописцам,
Ты живешь, осуществляя план,
Рыночным, холодным любопытством
К людям, книгам, сплетням и делам.
Кроме любопытства ледяного,
Ничего иного своего,
Впрочем, это для тебя не ново,
Знаешь сам, что нету ничего.
Ощущаешь сам — и это чувство,
Вожделенью лютому назло,
Долю вносит в околоискусство
И в неподалекуремесло.
Аксенов несколько раз намекает, что этот роман — завершение, это последний роман трилогии, а два первых написаны были когда-то для денег и для детей. Честно говоря, помню только одну вещь из тех времен — “Мой дедушка памятник”, а дальше что-то еще игривое типа “Джин Грин — неприкасаемый”, который, впрочем, сочинил Гривадий Горпожакс (Горин, Поженян, Аксенов). Ну да ладно. Я про то, что специально для детей и для денег писать не надо.
Мандельштам, строчкой из которого я назвал этот текст, заканчивает соответствующее четверостишие так:
Все большое далёко развеять,
Из глубокой печали восстать.
Чего и хочется пожелать Василию Павловичу Аксенову.
Александр Агеев.
"Влажноголосый гимн Эроту"
Н. Л. Уперс. Апокрифы Феогнида. Несобранное. СПб., ЗАО “Журнал „Звезда””, 2007, 156 стр. (Литературный альманах “Urbi”. Вып. 58. Серия “Новый Орфей” /23/).
Вы, читая мои стишки, решили
По игривости их, что я развратен?
Целомудренным быть благочестивый
