Да и любой другой роман тоже, если честно.
Крупное лирическое событие в судьбе героя — вот что должно спасти книгу. Любовная коллизия, которая воссоздаст в литературе то, что не случилось в жизни (писатель, замечу в скобках, вообще смахивает на реставратора — все время приходится что-то восстанавливать).
Итак, в моем романе все случилось наоборот. Она успела войти в гостиницу за минуту до взрыва. В оцепленном, отрезанном от мира номере они провели ночь — и я постарался, чтобы эта ночь стала для них такой же незабываемой, какой могла стать для нас. Яркой и чувственной. Сентиментальной и плотской. Первой — и последней.
И знаете что? — эта вымышленная ночь получилась убедительной. Правдоподобной. Стоило мне закрыть глаза, как я слышал звуки и запахи; ощущал страсть и нежность; касание; взгляд. Все то, чего на самом деле так и не случилось.
Осенью мой роман вышел в свет. В Москве начиналась мода на Стамбул, и книга
Приходилось ли вам видеть Стамбул под снегом? Когда крупные мокрые хлопья бесшумно слетают на город, превращая его трущобы в сказочные чертоги? О, это было незабываемое зрелище! Сквозь один город, азиатский и грязный, вдруг проступили черты другого, помпезного и невероятно красивого. Фантасмагорического. Города, который видели во сне султаны — и воплотили в камне архитекторы. На моих глазах снег стирал случайные, уродливые черты Стамбула, являя миру прекрасный подлинник. Мечети, отороченные белым, напоминали огромные куличи. Минареты — свечки. Залатав пробоины, снег вернул древним башням прежнее великолепие. Даже лачуги, которые лепились вдоль стен, и те казались ледяными гнездами.
Как в романе подлинная жизнь проступает сквозь хаос повседневности, так и Стамбул под снегом являл истинное лицо. И оно было загадочным и прекрасным.
В день церемонии я вышел из гостиницы пораньше. Хотел пройтись во дворец, где назначили торжества, пешком. И вот, петляя по заснеженным переулкам, каким-то чудом снова оказался на тихой улице. Той самой.
Остановился, но сердце продолжало стучать как сумасшедшее. Сделал шаг в сторону — дыру, которая возникла в воздухе, заштриховал снегопад.
Судя по нетронутому снегу, лестницей сегодня никто не пользовался. Да и дверь, посеревшая с тех пор, стояла занесенной, будто ее не открывали вовсе.
Прижался щекой к холодным доскам — ничего, ни звука. Стукнул кулаком, но в ответ только крикнула галка да хлопнула где-то ставня. И снова настала тишина, глухая и плотная, как мокрый снег, падавший между кровлями со свинцового неба.
Я вздохнул, посмотрел вверх. К разочарованию примешивалось чувство облегчения. Нет — и не надо; слава богу. Но когда я собрался уходить, сверху раздался мужской голос.
Жестами из окна меня приглашали в дом напротив.
Он оказался продавцом из магазина ковров и неплохо говорил по-английски. Меня угостили чаем, мы разговорились. Чтобы не компрометировать девушку, я сказал, что она помогала с переводом. И теперь мне нужно найти ее, чтобы отблагодарить, вручить книгу.
„Пять минут, — радостно сообщил он. — Она вышла пять минут назад!””
Я обрадовался и растерялся одновременно. “Но где же следы, — мелькнуло в голове. — Там не было следов!”
“Такой снегопад, господин, такой снегопад… — Он театрально покачал головой, как будто читая мысли. Вынес поднос с чаем. Я выглянул в окно — вы не поверите, но за несколько минут мои следы тоже исчезли! И переулок снова лежал под ровным слоем снега.
Что мне оставалось делать? Он предлагал подождать за чаем — девушка должна вот-вот вернуться. Но время! — церемония начиналась через полчаса. Опять угадав, он протянул бумагу, ручку. Деликатно вышел из комнаты.
Я сочинил письмо на одном дыхании. А когда перечитал — ужаснулся. Слова, интонации, фразы — все говорило о том, что это письмо женщине, с которой связывают любовные отношения.
…Скомкав бумагу, я бросил письмо в печку. Чай остыл, холодный. Что мне вообще здесь нужно? Не прощаясь, вышел. За это время на снегу появились следы. Глядя, как быстро снег стирает отпечатки, я
