Ко мне вернулись кошмары, бессонница. Она снова стала ночевать в кабинете, “на собственном дыхании”. Так назывался ее надувной матрасик.
Смотрела оттуда, как забитая собака.
Иногда, задыхаясь от приступов тошноты, просил ее перебраться ко мне.
— Снять? — глухо спрашивала.
— Что?
Все это время наши отношения оставались невинными.
60
Разом, в ночь, наступила апрельская теплынь. Завелась и запела под окном безымянная птица. “Быстрей, быстрей, быстрей”, — чирикала.
В один из дней случился разлив, улицу затопило водой из канала, и дворникам пришлось выложить дорогу мостками. Когда вода наконец схлынула,
Опасаясь, что озеленители доберутся до грузовика, я решил перепрятать оружие. Но машины между домами не оказалось. Судя по глубоким бороздам, ее загрузили краном совсем недавно — и увезли в неизвестном направлении.
Так из моей “новой жизни” исчез целый эпизод, как будто не существовал вовсе.
В другой раз, просматривая свежий выпуск “Вестника Замоскворечья”, я наткнулся на некролог, в котором сообщалось, что известный писатель и “почетный житель нашего района” был найден мертвым на “объекте исторической реконструкции”.
“Его тело обнаружили на дне котлована, который вырыли под автостоянку. Судя по всему, он просто не знал, что за дверью в стене старого особняка — яма”.
Так закончилась другая “моя история”, с писателем. Который нашел свою дверь, сам стал персонажем.
А с моей сцены убрали еще одну декорацию.
…Однажды в шутку я предложил ей куда-нибудь съездить.
— Куда хочешь, когда скажешь.
Она, отсмеявшись, брала меня за пуговицу.
— Что, не дают покоя буржуазные замашки?
И немного подумав:
— В Таиланд — слабо?
Со временем идея перестала мне казаться такой уж нелепой.
“Вернуться на место преступления, начать сначала”.
“Тем более, что здесь мне делать больше нечего”.
Но развязка произошла раньше. Я прекрасно помню тот вечер, я мыл окна. Когда зазвонил телефон, от неожиданности я уронил газету. Это был ее мобильный — она забыла его утром.
— Включай телевизор!
— Твоя жена, быстро!
Я ответил, что в моем телевизоре, кроме дороги, ничего нет.
— Ты считаешь меня конченой дурой?
