предмете, рассеяна едва ли не в самом воздухе, которым мы дышим. Мало кому доводится постоянно различать ее, тем более — передавать свой восторг другим. Должно быть, дело не только в пресыщении, но и в том, что красота (как и все остальное) без любви — ничто. А с любовью у нас, людского племени, большие трудности. Бросьте лучик любви на камень, на крысу, на умирающего — и они станут прекрасны. Все проходит, все достойно жалости, а следовательно, и любви. И следовательно, несет в себе красоту, точнее, гармонию.
В юности проверял: заставлял себя как бы забыть о своей тогдашней влюбленности и смотрел, скажем, на полуоблетевший московский тополь с безжалостно обрубленными ветками — тогда решили, что это наилучший способ борьбы с тополиным пухом. Дерево и дерево, только уж очень искалеченное. Потом отпускал вожжи, вспоминал о своей барышне — и обрубок мгновенно преображался, становился прекрасным.
3
В “Детском мире”, только что воздвигнутом шестиэтажном универмаге, продавались за рубль с чем-то миниатюрные моторчики, работавшие от тогдашних семнадцатикопеечных батареек: размером с сигаретную пачку, приятно оттягивающих руку, с двумя алюминиевыми, а может быть и лужеными, язычками на верхней плоскости.
Язычки приклеивались к поверхности бумажной полоской, которую следовало отодрать, а затем лизнуть оба язычка одновременно, чтобы почувствовать кисловатое биение электрического тока.
В доме всегда содержался запас медных проводков в праздничной разноцветной изоляции: рабочие то и дело бросали на улице ненужные куски свинцового телефонного кабеля, где их было сплетено десятка два-три.
Оболочка кабеля плавилась на коммунальной кухне, в консервной банке или (тайком от родителей и соседей) в самой маленькой из материнских кастрюль. Жидкий металл выливался на потертый желто- коричневый кафель пола для получения увесистых, неправильной формы бляшек, напоминавших толстые блинчики-недомерки, выпекаемые иногда Басей Григорьевной под презрительное прысканье других соседок. Иногда кафель трескался. Посияв пару дней, бляшки покрывались скучным налетом окиси и переплавлялись снова, а чаще терялись или выменивались на плексигласовый шарик или настоящий автоматный патрон. При выливании же свинца в холодную воду та пузырилась, вскипая, а металл превращался в подобие неясного изваяния — не то куст, прозябающий в тундре на заполярном ветру, не то недобрый дух, с бессчетными неправильными конечностями и искалеченным злым тельцем.
Содержимое кабеля — разноцветные проводочки — использовались для плетения колечек и браслетов (девочками) или держалок для ключей (мальчиками), а также для непредсказуемых хозяйственных надобностей: прикрутить, продеть, повесить, скрепить. Если же зачистить два-три сантиметра на конце проволочки (пламенем спички, например: пластиковая изоляция чернеет, вспыхивает, чадя, и следует уловить верное мгновение, чтобы стащить ее, размягченную, пальцами с медной проволочки. Поторопишься — обожжешься, помешкаешь — она вновь застынет и сцепится с основой прочнее прежнего. Когда обнажена достаточная длина проволочки, ею обматывается один из язычков батарейки; другой конец крепится к клемме (сочное, незнакомое слово) моторчика, поблескивающего своими золотистыми анодированными боками.
Хорошо для верности обмотать контакт изолентой — это липкая серая полоска прорезиненной ткани, существующая в виде узкого рулона, похожего на жернов; отделяясь от следующего слоя, она издает едва слышное недовольное потрескивание. Но изолента запропастилась, а время не ждет.
То же самое проделывается с другим язычком и другой клеммой. Упоительный миг замыкания цепи: моторчик начинает жужжать, ось приходит во вращение, однако оно столь стремительно, чуть ли не тысяча оборотов в секунду, что остается едва заметным.
Первое, что мальчик делал с заработавшим моторчиком, — насаживал на ось крошечный полиэтиленовый пропеллер. Это было неправильно, потому что получившийся вентилятор отличался крайней неустойчивостью. По-настоящему следовало бы поначалу молотком прибить моторчик гвоздиками (пользуясь четырьмя отверстиями в его основании) к плоскому куску дерева (все это, вероятно, отыскалось бы в хозяйственном ящике, хранившемся в кладовке). Незавершенное, неукорененное произведение приходилось держать в руках, выключатель тоже отсутствовал. Все это искупалось, однако, наличием настоящей работающей вещи.
Затем, насладившись ветерком, исходящим от вентилятора, мальчик брал пластмассовую соломинку (большую новинку в тогдашнем городе). В один торец соломинки для уплотнения помещался небольшой, с копеечную монету, кусочек полиэтилена (незаметно отрезавшийся от одного из пакетов, которые после мытья и сушки хранились в кухонном шкафу); затем соломинка с уплотнителем надевалась на ось моторчика. В другой торец вставлялся обломок спички, а на его выступающую часть — тот самый пропеллер. Получалась неплохая, хотя и слабенькая, мешалка, вызывающая в неполном стакане порядочный водоворот.
Должно быть, если бы не первородный грех, не проклятие Господне, вся наша жизнь доставляла бы нам такую же бескорыстную радость, как в детстве.
Обидно.
4
КПД поэтической деятельности удивительно невысок. Как правило, от выдающегося поэта остается однотомник, реже — двухтомник бесспорных лирических текстов. Имеются исключения: десять томов Пушкина, восемь томов Блока, семнадцать томов Маяковского, того самого, который сравнивал поэзию с
